Но постельные дела Элора не моё дело.
Брачная магия закончится, я вновь буду управлять собой и желаниями, а Элор будет мне не нужен, потому что с ним я не смогу продолжить род Сиринов – он слишком сильный, от него родятся только золотые стихийные драконы.
– Халэнн… – в голосе Элора звучала печаль.
– Мне всё равно, – повторила я.
– Мне нужен список тех, кто знал местоположение твоей метки, – Элор решительно поднялся. – Можешь не запираться, по личным вопросам на службе я тебя больше не побеспокою.
Прозвучало это то ли обиженно, то ли болезненно, но я уже не соображала, поплыла: до меня добрался его аромат. Пряная нежность корицы и опасность раскалённого металла дурманили голову, снова разжигали в крови пожар, стирающий разум, боль, всё, кроме одного – желания остановить уходящего Элора, обнять его…
Я сильнее вонзила когти в ладонь, и наваждение отступило. Пусть с помощью боли, но разум взял верх. Штаны намокли от крови.
Дверь за Элором закрылась. Запирающее заклятие я на неё наложила.
Мысленно проследила, как он вернулся в свой кабинет, за свой стол.
Выложив руку на стол, очистила её, себя и платок магией. Тренировки с дедушкой сказывались: достаточно было приложить усилие, и на лице, когда я вытаскивала когти из ладони, не дрогнул ни один мускул. Не дрогнул, когда я снова вонзила кинжал в рану.
Я вернулась к документам и сосредоточилась на них.
Но в этот раз влияние Элора почему-то оказалось сильнее. Я острее ощущала его присутствие в соседнем помещении. Вроде он был здесь недолго, а я никак не могла выбросить его из головы. Даже проворачивая кинжал в ране, я думала о нём!
Когда час спустя Элор ушёл из кабинета, ушёл с этажа, исчез из моего обострённого поля восприятия, меня стало нервировать и отвлекать его отсутствие. Словно у меня отрезали крыло, и я постоянно ощущала эту пустоту, свою какую-то неполноценность.
Теперь я поняла, почему драконы обычно не утруждают себя ухаживаниями, а просто тащат драконесс в брачные места и поят там своей кровью: когда на неопытную драконессу сваливаются такие ощущения, она, даже зная о свойствах брачной магии, наверняка принимает их за любовь с первого взгляда. Потом беременеет, и в ход вступают другие инстинкты, как и инстинкт её собственничества. Десять месяцев она живёт под бдительным присмотром дракона, зачастую общаясь только с ним, и ещё год потом драконы обычно никого не подпускают к жене и ребёнку. Так сначала дикая страсть, потом почти два года тесного общения, часто в изоляции от остального мира, и к концу срока драконесса морально привязывается к своему дракону и уверена в бесконечной любви к нему. С его стороны происходит почти то же самое.
Нет у самцов причин стараться: брачная магия, инстинкты собственничества и традиции помогают им получать верных жён практически без усилий.
Поэтому все переживания и это ощущение, что Элора мне не хватает, словно крыла – навеянная магией глупость, от которой я скоро избавлюсь. И больше я ничего подобного с собой делать не позволю никому и никогда!
***
За окнами темнело, ярче разгорались магические сферы под потолком. Я ещё не закончила с имеющейся пачкой документов, после которых собиралась заняться списком подозреваемых, а Миллорион уже дважды пополнил её новыми документами. Оба раза он стучался крайне осторожно, прокрадывался с опущенной головой и потупленным взглядом, блеял что-то невразумительное о том, что извиняется за вторжение, но без меня, такой умной, решить эти вопросы не может.
Кроме него никто не заходил. Похоже, сегодня своим видом я изрядно всех напугала. Запомнили, наконец, что я тоже дракон и могу быть опасна.
Но это так, промежуточные мысли.