Бахир Сурайя

Глава 10.2

Камаля мои несвоевременные переживания тронули не больше, чем его верблюда. Кочевник молча сжал пальцы в кулак, и магические струны вокруг его руки вдруг зазвенели так громко и пронзительно, что все обернулись от неожиданности — как раз вовремя, чтобы на мгновение ослепнуть от ярко-голубой вспышки.

Когда я проморгалась и наконец-то смогла сфокусировать взгляд, от подарка Рашеда остались одни обломки, и те погнутые. Любовно ограненные аметисты рассыпались пылью.

У меня снова выступили слёзы, на этот раз — отнюдь не из-за яркого света. Но Камаль не обратил внимания — он запрокинул голову и тревожно всматривался в темноту под куполом. Сейчас, сконцентрировавшись, я и сама чувствовала чужую магию за тонкой стеной защитного плетения — и то, что враждебное заклинание лишилось якоря и должно вот-вот распасться, но…

Шла минута за минутой. Под куполом по-прежнему было темно.

- Заклинание держится за что-то еще? — уточнил Бахит, когда напряженное ожидание стало совсем невыносимым.

Я удрученно покачала головой. У бури больше не было привязки к месту, но уходить она не собиралась — кажется, потому, что заклинание придворного мага напрочь лишило ее такой возможности.

Камаль молча вынул оба клинка из ножен и выразительно перекрестил на коленях, бдительно придерживая за рукояти. Но на этот раз караван-баши все-таки приблизился — похоже, недовольство его людей пугало Зияда-агу больше, чем одинокий арсаниец, пусть и вооруженный.

- Бахир Сурайя решила собрать кровавую жатву, — произнес караван-баши безо всякой вопросительной интонации. Обращался он к Камалю, но смотрел при этом только на меня. — Ты и сам это чувствуешь, сын пустыни.

- Это не… — начала было я, но Бахит без лишних слов сжал мое запястье, и я замолчала от неожиданности — оказывается, за считанные дни во дворце я успела привыкнуть, что ко мне без крайней нужды не смеет притронуться никто, кроме тайфы, и теперь чужое прикосновение воспринималось каким-то неправильным.

И Бахиту, и Камалю это только сыграло на руку — благо со мной и так никто разговаривать не собирался.

- А ты, похоже, забыл, кто именно должен был стать этой жертвой, если бы не доброта Аизы, — сказал Камаль негромко и как-то неуловимо изменил позу, отчего вдруг стал казаться еще крупнее и выше. — Напомнить?

- У меня и в мыслях не было! — моментально открестился Зияд-ага и, сглотнув, присел прямо на песок возле Камаля. — Доброта ас-сайиды Мади воистину достойна славы. Но буря…

- Буря не ушла тогда, когда ты этого пожелал? — с непередаваемой интонацией поинтересовался кочевник и чуть склонил голову набок, словно пытался таким образом выровнять кривую усмешку — под тагельмустом ее не было видно, но один глаз у него сощурился сильнее другого.

Зияд-ага оскорбленно насупился.

- Я не первый год хожу по пустыне, Камаль-ага, — напомнил караван-баши, — и не первый раз Бахир Сурайя застает моих людей в песках. Буря безжалостна, но, забрав свое, она уходит, не задерживаясь. В этот раз ее что-то задержало.

- Да, — невозмутимо подтвердил Камаль и умолк.

Караван-баши выжидательно подался вперед. Похоже, к манере общения Камаля он так и не привык.

- Камаль-ага считает, что, если уж Бахир Сурайе нужна жертва, то ею буду не я, — нервно расшифровала я прежде, чем Бахит успел заткнуть меня повторно. — А если повезет, то и не ты, Зияд-ага, и даже не твои люди. Оставь магам думать о волшебстве и песчаных бурях. Лучше скажи мне, готов ли гонец ехать в столицу?

- Еще нет, — честно ответил Зияд-ага и растерянно сморгнул. — Не выедет же он прямо в сердце бури!