— Лучше бы он на всех нас женился, — вторит ей мама, они обе хохочут.
А у меня снова подламываются ноги. Я больше ничего не слышу кроме того, что Арсен женат, и в этот день я впервые узнаю, как может плакать сердце.
***
Арсен погладил пальцами камни, полукругом украшавшие ободок циферблата, а потом накрыл сверху ладонью. Каждый раз ему казалось, что от них идет тепло, вот и сейчас ладонь словно ласкало изнутри. Но он точно знал, что это психологический эффект, алмаз не греет.
Зато согревает тепло кожи, значит его тело помнит. Арсен положил часы обратно в сейф и захлопнул тяжелую дверцу. Он давно не носит эти часы, они у него как экспонат. Сколько лет назад Януш Дворжецкий сделал эту работу? Пятнадцать? Нет, тринадцать. Арсену тогда было тридцать три, он давно вышел из пубертатного возраста и был слишком счастлив в браке, чтобы захлебнуться слюной при виде дочери старого ювелира.
Но шестнадцатилетняя Агата впечатлила даже видавшего виды Шерхана. Наверное, потому что если бы Арсену вздумалось обратиться к Господу с просьбой изготовить женщину по его вкусу, то оказалось бы, что для него давно готов выставочный образец.
Уже вполне оформившаяся тяжелая грудь, умопомрачительный переход от талии к бедру не потому, что широкие бедра, а потому что узкая талия.
Ноги прятались под длинным подолом, но не мог же Господь, создавая такое совершенство, наделить ее кривыми ногами? Так тогда думал Ямпольский. Он даже представить не мог, насколько постарался Творец.
Арсен слишком хорошо их потом рассмотрел, настолько, что стоило лишь вспомнить, как они упирались в его плечи, как обхватывали бедра, внизу привычно потяжелело. Телесная память — великая сила. А тело Ямпольского наверняка обладало уникальной памятью.
Это не камни грели, грело тепло узких ладоней, которые ощупывали руку в самый первый его визит к Дворжецким. А еще жар юного тела, о который он чуть не обжегся, когда Агата потеряла сознание.
Он был в восторге от работы, ювелир получил щедрый бонус к оплате, а Агату Арсен привлек к себе и поцеловал в лоб. Конечно же, с разрешения отца. Девушка побледнела и упала как подкошенная, он едва успел подхватить ее на руки.
— Девочка переволновалась, Арсен, бывает, она у меня очень эмоциональная, — суетился Януш, смачивая холодной водой виски дочки. — Она так хотела, чтобы тебе понравилось!
Ямпольский уложил девушку на диван, но продолжал поддерживать под голову. Когда Агата открыла глаза, он увидел, что ее глаза не светло-карие, как показалось вначале, а зеленые, с вкраплениями. Хлопнули длинные, похожие на два веера, ресницы, и губы беззвучно произнесли: «Спасибо!»
Поцелуй. Она поблагодарила его за поцелуй. Арсен хотел ответить, но к его губам прижался тонкий пальчик, и он только растерянно кивнул. И долго еще отходил от потрясения — никто никогда не благодарил его за поцелуй.
Ямпольский достал телефон и вывел снимок на экран. Девять миллиметров — это почти сантиметр, он раздвинул большой и указательный палец примерно на сантиметр и покачал головой.
«Да, парень, совсем ты мелковат».
Плод, как любят говорить врачи. Увеличил изображение и вздрогнул, увидев чуть различимые выпуклости по бокам. Неужели это руки? Да какой же это тогда плод? Самый настоящий ребенок, пусть даже сейчас он больше похож на пластилиновые фигурки, которые лепит Машка.
Вот только почему сердце так отчаянно ускоряется, когда он смотрит на снимок? И дышать тяжело. Арсен рывком расстегнул рубашку, потянул за ворот. Стало чуть легче. Шерхан с его груди тоже уставился на снимок.
Хирург, зашивавший сквозную дыру от пули Рината, признавался, что старался накладывать швы, вписывая их в рисунок татуировки.
— Уж очень натурально смотрится ваш тигр, Арсен Павлович, не хотелось его портить!
ebooksa