Изгнанник

— Э, полуухий, — не отрывая глаз от карт, подал голос один из слуг. — Серебро для благородных…

Лёха плотоядно ухмыльнулся. Борзый. Как раз то, что нужно…

— Навозник, это ты сейчас кого смердом назвал? — неторопливо обернувшись, громко поинтересовался Стриж.

Игра замерла. Слуги положили карты, оценивая соперника и прокручивая в головах возможные последствия драки.

Лёха избавил их от трудностей выбора. Поставив кубок на место, он неторопливо подошёл к столу и, резко ухватив ближайшую кружку, выплеснул пиво в лицо ревнителю правил. После чего врезал этой же кружкой по голове самого здорового слуги.

Глиняная посудина не вынесла такого надругательства, разлетевшись на множество осколков. Череп здоровяка оказался гораздо крепче, но всё равно удара хватило, чтобы слуга с грохотом рухнул на пол.

Сидящий слева парень попытался вскочить, но нарвался на удар локтем в нос и на некоторое время выбыл из драки. Четвёртый слуга оказался проворнее и почти успел встать на ноги, когда ему в солнечное сплетение прилетел кувшин с пивом. Охнув, бедняга упал на четвереньки и отчаянно заперхал, стараясь вдохнуть воздуха.

Здоровяк оказался на диво крепким. Удар, отправивший бы любого другого в нокаут, лишь на краткий миг вывел его из строя. Подскочив, словно подброшенный пружиной, детина кинулся на Стрижа, протягивая руки, чтобы схватить полуухого гада и свернуть в бараний рог.

Увернувшись, Лёха подставил бугаю подножку и, когда верзила полетел носом в пол, добавил ему кулаком по загривку. А потом влепил ногой в промежность парню с расквашенным носом. Тот тоненько взвыл и лёг на пол в позу эмбриона, враз позабыв про пострадавший орган обоняния.

Слуга, из-за которого всё завертелось, наконец проморгался от попавшего в глаза пива. Оценив ситуацию на поле боя, он кинулся прочь, но брошенный Лёхой табурет сшиб беглеца на пол.

— Убью, — прорычал здоровяк, вставая на четвереньки и тряся головой, словно баран после сшибки.

«Силён!», — мысленно похвалил его Стриж, подхватывая второй табурет.

Изделие местных мебельщиков, описав красивую дугу, состыковалось с черепом бугая, наконец отправив его в отключку.

— Всё, всё, пощади! — просипел ушибленный кувшином, держась одной рукой за живот и выставив вторую в умоляющем жесте.

— Сиди и не рыпайся, — грозно прорычал Стриж. — Э, куда?

Окрик предназначался ревнителю правил, пытавшемуся ретироваться на четвереньках.

Догнав его в два шага, Лёха пинком перевернул жертву на спину и задушевно спросил:

— Ну что, хам навозный, есть ещё желание мне указывать?

Парень молчал, с ненавистью глядя на неожиданно грозного полуухого. Лёха довольно оскалился и примерился для удара.

— Нет, — торопливо выдохнул слуга.