Бульдог Драммонд

Барстоу сидел на камне, глядя на море, и курил сигарету, когда я подошел к дель Витторе.

– Мое первое условие, – сказал я, – заключается в том, что ваш подопечный должен поклясться честью развестись со своей женой в случае его отказа драться.

Маркиз уставился на меня в изумлении.

– Отказа драться! – воскликнул он. – Но мы же именно для этого сюда пришли.

– Тем не менее я вынужден настаивать, – отозвался я.

Мой собеседник пожал плечами и подошел к фон Талрейну, который тоже изумленно уставился на него. А потом он начал смеяться противным смехом. Барстоу же посмотрел на него довольно равнодушно.

– Если я откажусь драться, – усмехнулся барон, – то, разумеется, дам клятву развестись с женой.

– Хорошо, – лаконично ответил Джордж и снова посмотрел на море.

– Тогда давайте обсудим условия, месье, – сказал мне дель Витторе.

– Условия были установлены моим подопечным, – заметил я, – на что он имеет право, будучи стороной, которой бросили вызов. Дуэль будет вестись на револьверах, на расстоянии трех футов, и только один револьвер будет заряжен.

Маркиз молча уставился на меня, а барон, с лица которого исчезли последние краски, поднялся на ноги.

– Невозможно, – резко сказал он. – Это было бы убийством.

– Убийством с одинаковыми шансами умереть, – тихо заметил я.

На какое-то время воцарилось молчание. Джордж повернулся и уставился на своего противника. Внешне он был спокоен, но я видел, как пульсирует его горло.

– Это самые невероятные условия, – сказал итальянец.

– Возможно, – ответил я. – Но в Англии, как вы, может быть, знаете, мы не деремся на дуэлях. Мой друг совершенно не умеет обращаться с револьвером. И поэтому он не понимает, почему должен делать то, что должно привести к его верной смерти, хотя он вполне готов использовать равные шансы. Его предложение не дает преимущества ни одной из сторон.

– Я категорически отказываюсь! – резко воскликнул барон.

– Великолепно! – обрадовался Джордж. – Тогда это дело закончено. Вы отказались драться, и я буду вам очень обязан, если вы начнете бракоразводный процесс как можно скорее.

И тут произошла одна из тех мелочей, таких маленьких, но так много меняющих. Барстоу улыбнулся мне: «Я же тебе говорил!» – означала эта улыбка. И его противник увидел это.

– Я передумал, – сказал фон Талрейн. – Я буду стреляться на этих условиях.