Чемпион

— Гр-р-р-р!!! — согласным и восхищённым рычанием ответил он. — Сегодня. В Медовом Доме, — так назывался родовой особняк в столице. — Подпишем договор.

— А ознакомится можно? — уточнил я.

— Мы ничего не меняли!

— Тогда ладно, — сделал вид, что поверил я, а Нильс сделал вид, что поверил что я поверил.

— Торжественный пир. И, раз уж у тебя так чешутся кулаки — схватись с настоящим воином! А не избивай почтенных…

— Лентяев с жирами?

— ГРРРР!

— Ты слишком много куришь, ярл Нильс…

— ЗАТКНИСЬ!!!

— Не могу. Есть дело, которое я хочу предложить Стальным, — уже не кривляясь озвучил я.

— После подписания и праздника скажешь, — буркнул колобок.

Ну и ладно — так-то Стальным повисеть над Парсифоной выгодно и полезно, как и нам. А мордобой «в знак уважения» — это то, о чём меня ещё Олаф предупреждал, в Академии, так что нормально. Правда похоже Нильс какого-то особо лютого колобка против меня выставит — не оценил мою замечательную помощь с договором, дурачьё!

Но шутки шутками — а у Стальных это и вправду в порядке вещей. Более того — если бы не мой поход в Блекус — скорее всего был бы разговор о виде и типе поединка. Ну, в сетевых описаниях «культурной традиции» так было, и даже приводились голо с поединками на… шахматах. Причём не доской по мордасам, а именно игра «как демонстрация удали». Правда там «гостем» была дама в возрасте, но сам факт интересен. Однако, видимо слегка битые колобки Нильсу прожжуали уши, ну и он хочет чтоб мне ввалили почувствительнее. Травм и прочего не будет точно — тоже традиции. Нанёсший черезмерный ущерб на «дружеском поединке» позорит себя, семью и Род. В общем — опасаться особо нечего. Но ввалить — не помешает, не столько из опасения получить колотушек (хотя и их получить не хочется), сколько для дальнейших переговоров. Насколько я понял, для Нильса я был «молокосос». Сейчас — «наглый молокосос, который вроде что-то из себя представляет, но хамит и нарывается на звиздюли». А вот если я справлюсь — старый хрыч может меня и до «партнёра по переговорам» повысит.

Раздражает, конечно, это всё. Но люди, как бы их не модифицировали — такие. Это мне ещё Никс, сволочь кибернетическая, в примерах показал и доказал. Так что со Стальными жить — по Стальному бить, никуда не денешься.

Собственно, только мы отлетели от домика — мимо нас пролетел тяжёлый атмосферник, несомненно доставить престарелые колобковые мощи Нильса в особняк. А через час мы уже были на пиру. Сам по себе пир — скорее приятное и занятное зрелище. И слушалище и кушивалище. И пиво неплохое, и высоченные, на фоне колобков девицы и дамы, сноющие между длинными столами — смотрелись забавно. Какой-то колобок хотел хамски припрячь Мари к поставке продовольствия, но был изгнан древним и традиционным жестом, с шевелящимся большим пальцем. Изгнался, хех.

А ещё ряд колобков красовались не до конца залеченными фингалами на мордасах и зыркали на меня, как на отпинавшего их гостя.

Сам же зал был, насколько я понимаю, и пиршественным, и совещательным и торжественным — ну такое, основное место. Почти два десятка метров длиной, пять шириной. В конце — здоровенный очаг с огнём, чуть в стороне. А у центра дальней стены стоял специальный трон для главколобка, с главколобком в нём. Ну и длинные столы со скамьями — отдельные «столики» были только у Нильса, ну и у нас, неподалёку от него, на двоих. Точнее столик мой был на одного, но после дули и Мари притащили грубый табурет. Правильно сделали — а то бы на колени посадил и им бы было завидно, хех.

Но моё выступление с «советниками главы Рода» и прочими бюрократическими колобками видно и вправду задело Нильса за живое. Так что посидели и поперекусывали мы не больше четверти часа: несколько тостов, на тему какие замечательные колобки и как мне охренительно повезло с ними союзничать — и всё. То есть Нильс поднялся, да и стал басить, на тему какие Ульверы друзья — и всё врал. Ну, то есть: сам вёл себя не по-дружески, а по-свински, хотя какой замечательный Род — говорил верно, потому что Род-то мой.

— А теперь наш друг, — очень ВЫРАЗИТЕЛЬНО выделил тоном последнее слово старикан, — сразится в потешном поединке с Флинтом!

На это на Нилса довольно ощутимая часть колобков уставилась вопросительно, вытаращившийся Олаф аж жест у виска сделал характерный, пырясь на главу Рода. Но битые колобки уставились на меня со злорадными улыбочками. А в зале послышался недоумевающий гул.