– А где ты раньше работала?
– Продажа и обслуживание – по сути, то же самое, только с небольшими нюансами. А так – работа с клиентами, сервис, почти как сейчас.
Я спрашиваю, помнит ли она момент, когда решила шагнуть от места за кассой в супермаркете к работе в эскорте.
– Интерес был всегда, еще в подростковом возрасте. Мы с подружками тогда рассуждали: вот у нас же есть тела – значит, с их помощью легко можно зарабатывать деньги, пойти в стриптиз, например. Я и сейчас так думаю: если есть ресурс, почему его не задействовать?
Она рассказывает, что размышляла, чем хочет заниматься в жизни, и роль секс-работницы показалась ей увлекательной.
– Что именно показалось тебе увлекательным?
– Встречи с новыми людьми, любопытство и… – она задумывается. – Никогда ведь не знаешь, с кем столкнешься. Заранее я ведь понятия не имею, как человек выглядит, да это и не важно. Некоторые присылают фото, но тогда не так интересно – до встречи на них смотреть не хочется. Фотки портят ощущение новизны и увлекательности.
– Но, – возражаю я, – ты же не просто знакомишься с новыми людьми, а становишься с ними интимно близка.
– А я всегда была очень сексуальна, так что для меня это не проблема, – она задумывается. – Может быть, дело еще в том, что это запрещено, так делать вроде как нельзя. И сразу возникает желание провоцировать.
Кого она хочет спровоцировать? Окружение? Родителей? Друзей?
– Пожалуй, окружение. Мне не нравится, когда мне говорят, что чего-то делать нельзя. А новые сексуальные встречи меня возбуждают, вот и все.
– Похоже, секс – большая и важная часть твоей жизни.
– Да, так и есть. Я им не по материальным причинам начала заниматься. В эту профессию часто идут, потому что нужны деньги, желательно как можно скорее. Но я пошла своим путем – постепенно перешла от достаточно стабильной и благополучной жизни к эскорту фултайм. Получается, экономически жизнь стала немножко более непредсказуемой, я ведь никогда не знаю заранее, сколько у меня будет работы. Но для многих моих коллег всё было наоборот: изначально у них было очень плохо с деньгами, а сейчас вполне нормально.
В нормальной ситуации она встречается с 5–10 клиентами в месяц. Летом больше. Есть ли у нее бойфренд?
– Нет, я тоже недобровольно одинока! – тут Эмма смеется. Но, внезапно став серьезной, добавляет: – Я не обижаюсь и не злюсь, но с эмоциональной точки зрения правда одиноко. Нелегко кого-то найти, к тому же я так давно живу одна, что уже привыкла.
Она снова улыбается.
– У меня дома каждая вещь находится на определенном месте, так что не особенно хочется пускать кого-то чужого.
Я уточняю, что именно Эмма имеет в виду под эмоциональным одиночеством. Чего ей не хватает?
– Близости с человеком, который бы меня любил. Но, конечно, – задумчиво произносит она, – плюс в том, что о сексе заботиться не надо. Его на работе хватает.
Мы возвращаемся к теме инцелов и недобровольно одиноких, и я спрашиваю Эмму, выражали ли они при ней ненависть к женщинам.
ebooksa