К своему ужасу, я снова залилась краской.
– Не совсем. В смысле не профессионал. Просто люблю фотографировать. Вот, например, мои фото.
Я показала на серию пейзажей на стене.
Гэбриел подошел к ним и некоторое время внимательно рассматривал каждое, потом повернулся ко мне.
– Поразительно, какие вещи вы улавливаете.
– Они все о начале чего-то. О перемещении с места на место. Вот что я вижу в объектив.
Он посмотрел на меня долгим взглядом, что-то в выражении его лица переменилось.
– Вы сегодня заняты в обед, мисс… как ваше имя?
– Эддисон. Эддисон Хоуп. Я не занята в обед.
Так все началось, и, не буду лгать, первое время мне было до смерти страшно. После приезда в Филадельфию я не встречалась ни с кем. Что мне говорить о себе? Что я женщина без прошлого, которой не известно ничего ни о себе самой, ни о родных? Гэбриел наверняка решит, что я какая-нибудь психопатка, и тут же сбежит. Но все получилось совсем не так. В тот день, после обеда, в течение которого мне удавалось обходить личные вопросы, мы договорились поужинать в субботу, и я поняла, что тогда придется все рассказать.
Он повел меня в аутентичный французский ресторан с мягким освещением и маленькими столиками. Свечи, вино, красивый мужчина напротив – все обещало самый романтичный ужин в моей жизни, хотя я подумала, что сравнивать мне, по сути, не с чем.
Наш разговор в тот вечер я помню почти слово в слово. Когда я сказала ему, что помню свою жизнь только за последние два года, он заметно растерялся.
– Не уверен, что верно понял вас. Вы не знаете, кто вы такая?
– Именно.
– А имя? Вы же помните свое имя.
– Нет. Мм… имя я придумала, – соврала я. – Эддисон Хоуп.
– Мне нравится. Особенно фамилия. Вы терпите лишения, но у вас есть надежда[2].
Он потянулся через стол и на секунду сжал мне руку. Это было сильное рукопожатие, дающее чувство безопасности.
– Есть. Но это не так просто. Иногда накатывает такое одиночество, будто у меня никого нет в этом мире. Я пытаюсь представить, каково это – иметь отца и мать, братьев и сестер, жить в семье. Потом думаю, что, может быть, где-то у меня есть родные, и они гадают, где я и что со мной произошло.
– Уверен, когда-нибудь вы это выясните. Трудно вообразить, каково вам приходится, но вы настоящая – вот здесь, – Гэбриел прижал руку к сердцу и наклонился ближе. – Я знаю, вы хороший человек. Это сразу видно.