Каратист пролетает мимо. Прямо пародия какая-то, «Голый пистолет», твою дивизию.
— Пётр Николаевич… — морщась говорю я, пытаясь подняться.
Вообще-то, только делаю вид, что пытаюсь, а сам шарю руками по траве в поисках нужной железяки.
— … вы дурак или как? — заканчиваю я свою реплику.
— Сука, — закатывает он глаза. — Брагин, это ты дурак. Мы находимся хер знает где, в жопе какой-то, никто не знает, где ты, где я и где твой непоседливый юный друг. Ты не понимаешь, что это значит? Здесь представитель милиции, здесь представители армии и госбезопасности. Здесь так же находится чемодан с секретными материалами, полученный в результате отлично спланированной и проведённой операции.
— Да, — киваю я, — проведённой почти без потерь.
— Что значит «почти»? — настораживается девица. — А где Валерик?
— Едет в Минск, — усмехаюсь я. — В бессознательном состоянии.
— Что? — делается она похожей на гарпию.
— Да нормально с ним всё. Немножко получил по рогам. Но так, несерьёзно, лайтово. Живой и при памяти будет. Но это неточно.
Пока я несу эту чушь, пытаюсь отщёлкнуть пружинку в замке наручников.
У меня получается. Щёлк, и нету великана, щёлк, и нету таракана, наручники раскрываются. Я поднимаюсь, держа руки по-прежнему за спиной.
— Кто тут против армии⁈ — свирепо ревёт толстый прапор с оловянными от водки глазами.
Он появляется на пороге того же фургона, у которого копошится солдатик.
— Андрюха, всё нормально! — кричу я Трыне. — Ты красавчик! Успел Платонычу позвонить?
— Его не было, пришлось, по экстренному протоколу действовать…
— Молчать! — орёт Кухарь, теряя контроль над ситуацией.