— Меня? — удивляюсь.
— Нет! Зачем бы ты мне сдался! — тут же рычит и подходит к Лене с натянутой улыбкой. — Это тебе, наша староста, за то, что так много работаешь ради нас!
Блондинка нахлобучивает пыльный венок ей на шею, растрепав волосы. Лена замирает, разглядывает красные цветы, и по мере разглядывания ее лицо бледнеет все больше.
— Света, это… ведь не гладиолусы?
— Они самые, — натянуто улыбается Света. — Нравится, су-у…солнышко?
— Красивые… но у меня аллергия на них! — в ужасе кричит девушка, вцепившись в венок.
— Да? Ну значит не судьба, — Света резко сдергивает венок с Лены, порвав обруч из сплетенных тонких стеблей. — Не угадала, бывает, — нервно смеется она и прижимает венок к царапине на голове. — Хоть закрою дырку в голове, хе-хе. А вы что делаете? Целуетесь, хе-хе. Молодцы, — дёргано хлопает она меня по плечу. — Молодец, Вещий. Время зря не теряешь. Ладно, я пошла. Не шалите много, а то знаю я вас. Проказники, хе-хе.
Погрозив пальчиком, она неловко разворачивается и шагает прочь. Юбка все еще задрана. К счастью, налетевший порыв ветра сбивает край, и материя закрывает то, что должно быть закрыто.
Я смотрю на нервно уходящую Свету. Потом — на венок в ее руках, сейчас напоминающий веник. Медленно до меня начинает доходить.
— Эм, Лен, а это же ты написала письмо?
— Какое письмо? — оборачивается Лена и смотрит на меня непонимающими глазами.
Ох. Мать, мать, мать…
— Да так… А что ты делала во дворе?
— Классный журнал относила в учительскую, — показывает она тонкую книжку в руке. — Коридор между корпусами закрыт сегодня на ремонт, пришлось по улице идти.
Я сжимаю челюсти, чтобы не сматернуться.
Твою ж! Светка, прости. Ошибочка вышла.
— Как она? — с тревогой спрашивает Дмитрий Соколов.
— Всю ночь проплакала, — вздыхает супруга. — Только к рассвету затихла.
Чета Соколовых сидит в гостиной на диване и с грустью размышляют о тяготах дочери.
— Знать бы, в чем причина… — качает головой Дмитрий.