— Ты хотел надругаться над моей матерью. Я убиваю и за меньшее.
— Сученыш! — хрипит обессиленный Коршун. — Да я тебя! Только покажись…
К нему подходит очередная обезьяна с рацией руках. Передатчик включен на громкую связь.
— Я не настолько глуп, чтобы рисковать жизнью ради свидания с тобой, — раздается из решетки динамика. — Если тебе хочется поговорить перед смертью — разговаривай с обезьяной.
— Щено…ок! — харкает кровью Коршун и откидывает голову на кровавый пол. — Ты купил Биту? Продажная сволочь! Если бы я только знал…
— Дурак, — рация выносит вердикт. — Твой человек дважды пытался тебя отговорить от разборок со мной и спасти твою шкуру. Даже после того, как ты угрожал пустить его в расход, он продолжал взывать к твоему разуму. Но ты не оставил ему выбора. Он долго сомневался, прежде чем в итоге сдать тебя. Но было бы глупо умирать из-за твоей бестолковой одержимости, да еще тащить на смерть последних живых товарищей.
— Заливай громче! Он просто сыкло! — шипит ослабшим голосом главарь. — Как и ты! Зассал сразиться один на один, как мужик!
— Ладно, пора тебя заткнуть, — хмыкает пацан. — Не будешь дергаться — бигус тебя просто придушит. А будешь — разобьет голову о пол. Решать тебе.
И здоровый примат делает неуклюжий шаг босых лап к раненому бандиту.
— Готов, — открываю я глаза.
На лице Степана не отражается никаких эмоций, подумаешь, еще один бандит копыта откинул. Зато на Биту без слез не взглянешь. Этот бандюган любил своего отмороженного главаря, как старшего брата, и ему горько от потери.
Мы стоим возле бандитского дома. Мы это — Степан, Шарик, я, само собой, и остатки Егерей. С помощью телепатического сканирования я следил за количеством огоньков-разумов в подвале. И вот наконец всё закончилось.
Коршун сопротивлялся до последнего. Он шипел, плевался, пытался отползти, махал простреленными руками как эпилептик. В итоге зверь просто схватил бандита за волосы и разбил голову о бетонный пол.
— Мы заберем тело, ладно? — просит Бита.
— Как хотите, — пожимаю плечами. — Только там один бигус остался. Разберитесь с ним вначале.
Бандит послушно кивает. Конечно, я запросто могу приказать зверю самоустраниться. Но пускай Егери хоть раз выполнят свою работу. Всё же моя мама за это налоги платит.
Впрочем, приказать самоустраниться я могу и остаткам бандитов. И соблазн, надо признать, огромный.
— Наша сделка закончилась же? — заискивающе спрашивает Бита, заметив недобрые искры в моих глазах.
Я медлю с ответом. На лбу Биты выступает пот.
— Ты, правда, их отпускаешь, Дань? — Степан брезгливо смотрит на четверых Егерей. Для царского охотника они болезнетворные вши, которые можно сжечь щелчком пальцев.