— Но тебя никто не трогал, да?
— Нет, — улыбнулся я. — Он первый замахнулся. Я защищался, Кирилл Петрович.
— Если бы ты защищался, то он бы тебя ударил. Понимаешь, о чем я? У нас, знаешь ли, мух много… Вот он и пытался прихлопнуть.
— Бред, — буркнул я. — Какие, к чертовой матери, мухи?
И тут же замолк. Догадавшись, к чему боров ведёт. Ведь и вправду… тут не прикопаешься! Меня никто не бил, первым ударил я, да и… Черт! А эта стерва — дамочка вообще непростая.
— Я так понимаю, чтобы исчерпать конфликт, я обязан вам услугой. Верно?
— Не только исчерпать конфликт, Вова, — заулыбался заплывший салом мудак, — но и загладить вину! Ты ведь здорового человека выбил из строя аж на месяц, не меньше.
Довольный самим собой, Кирилл Петрович похлопал себя по животу и сжал пальцы в замок, ожидая, как я попытаюсь оправдаться. Но я молчал. Понимал, что ситуация несколько изменилась, и попытка оправдаться прямо сейчас ни к чему не приведёт.
— Что вы от меня хотите? — я посмотрел ему в глаза.
Катенька ехидно заулыбалась, коснулась родительского плеча и, как только папаня обратил на неё внимание, коротко кивнула ему, не стирая с лица улыбки.
— Ну, Володенька, слушай… Зуб за зуб, око за око, верно?
Я ничего не ответил. Но ему и не нужен был мой ответ.
— Значит так…
Глава 5
— Непосильными трудами на благо нашей необъятной родины… — противно улыбнулся Монеткин, — на службе ты добился многого. Но чего ты добился в Кустовом, м?
— Не понимаю вопроса, — я склонил голову набок.
— Вот… скажи мне, как ты собираешься работать с такими, как я, будучи до мозга костей воякой⁈
Я чуть вытянул лицо и сощурился, пытаясь понять, к чему он вообще ведёт, а потом внезапно и сам всё понял. Надо же, такое ощущение, что история моей прошлой жизни почти в точности повторяется. Ведь и я сам в начале девяностых сидел напротив такого же, кхм, борова, выслушивая нотации о том, насколько я правильно поступаю, когда…
— Ну кто доверится вояке? У вас в голове одно — родина. О каких делах с криминалом может идти речь?
Мда. Что и требовалось доказать.