Сломанная печать

— Тебе лучше отдохнуть.

Северин нежно обхватил пальцами лицо Марисы, поглаживая, исследуя тонкие линии.

— Как жаль, — опущенные ресницы Марисы дрогнули. — Жаль, что ты не стал первым.

Почувствовав, как рука мага замерла, она испуганно распахнула глаза.

«Зачем я напоминаю. Надо думать, что говоришь. Стоит немного расслабиться… Дурочка!» — она закусила губу.

Вначале помрачневшее лицо Рина внезапно просветлело.

— Разве я не первый настоящий мужчина?

— Да, ты прав. Ты настоящий, — Мариса приподнялась, чтобы обнять мага за шею, прижаться, почувствовать его горячую и желанную близость. — И ты первый. Несмотря ни на что.

— Не расскажешь? — осторожно спросил он.

— Не теперь. Не хочу портить такой невероятный и прекрасный вечер.

— Да. Согласен с тобой.

Мгновения поцелуев и ласковых прикосновений снова исцелили их.

— Как же больно будет терять тебя, — все чувства Марисы немедленно оказывались высказанными, чего не случалось раньше. — Я привыкла терять. Если к такому можно привыкнуть.

— Не потеряешь. Мы со всем справимся.

— Верю, что ты пойдёшь до конца, но иногда судьба сильнее нас.

Забыть об изломах собственной жизни никак не выходило. Они сидели на одеяле тесно соединившись телами. Мариса водила пальчиком по линиям губ, носа и подбородку мага, будто запоминала ощущения.

— У тебя же был кто-то? Или об этом не принято спрашивать у мужчин? Мне показалось, ты опытный любовник.

Кровь прилила к щекам, но любопытство пересилило стыд. Ревнивая мысль, что другая женщина знала Северина настолько же близко, так же трепетала в его объятиях и дарила ему себя, отозвалась мучительным спазмом в груди. Губы Рина изогнулись в лукавой улыбке.

— Женщины были. Любимых не было. Ты первая. И последняя. В моей семье ценили верность.

Подумав, Мариса всё равно не успокоилась.