— К чему эти сказки про племянницу, Виктор? В каком приюте для сироток из обедневших магических семей ты её нашёл? Девочка того стоит? Не ожидал от тебя такой шалости, но забавно.
— Мариса моя племянница, — твёрдо повторил маг. — Я прошу относиться к ней с уважением.
Стоя за дверью, девушка не видела его лица, но голос магистра звенел сталью, пробирающей до самого нутра. Если бы Мариса могла себе позволить, то влетела бы в кабинет и вцепилась в лицо мерзкому Игнасиусу.
— Не держи ментала за дурака. Ты последний из рода Дэев, что известно всем. Погоди-ка! — в голосе Лазара проявилось понимание. — Эта шалость несколько другого толка, да? Она твоя дочь! Подпишу приказ, если признаешься! — особый азарт в тоне ректора возмутил Марису.
Виктор Дэй недолго помолчал. Язвительная насмешка Игнасиуса, где сквозила очевидная радость от разоблачения одного из магистров, причинила боль.
— Да. Она моя дочь, — устало ответил лекарь. — Мариса имеет право обучаться в Академии наравне с остальными.
— А ведь ты не был женат, — Мариса почти увидела усмешку ректора, получающего удовольствие от унижений собеседника. — Девчонка бастард. Это так пикантно. Не знаю, есть ли в правилах что-нибудь насчёт незаконнорождённых магов с разбавленным даром.
— С даром девочки всё в порядке, - казалось, что Виктора душат, а он изо всех сил пытается вырваться.
Мариса с силой сжала кулаки, впившись ногтями в ладони, грудь распирало жаром.
«Мерзавец! Если бы я могла…», — она представила, как ректор корчится в своём кресле, растеряв высокомерие и наглость.
Старый Крэнк говорил сдерживать амарантовый огонь, направлять его в безопасное для людей русло. Полубезумный маг иллюзий мало чему успел научить Марису. У магистра будут неприятности, если сейчас с Лазаром что-нибудь случится. Точно в подтверждение её мыслей из-за двери раздались хрипы.
— Что это… Кто смеет… — ректор глотал слова.
— Дышите, дышите медленнее и глубже, — Виктор приказывал, вплетая целительскую магию в слова.
Уж это Мариса хорошо различала. Глухо стукнуло об пол. Наверное, лекарь уронил кресло, подбежав к ректору. Она испугалась, поглотив часть гнева, перед глазами мелькали лиловые и сиреневые огоньки. Память выбросила на поверхность образ сияющей броши на лацкане пиджака ректора. В кабинете всё стихло.
8.
Мариса напряжённо вслушивалась в происходящее за дверью.
— Непонятный приступ, — тон Виктора остался спокойным и размеренным. — Не вижу причины болезни.
— Мне лучше, магистр, — нотки недовольства вернулись в голос Игнасиуса. — И перестаньте водить вокруг меня руками. В глазах рябит.
Коснувшись ладонью холодного лба, Мариса ощутила капельки пота. Жар спал, но унёс с собой и часть сил. Она привалилась к стене. За дверью взвизгнул ректор:
— Артефакт испорчен! Эта брошь стоила целое состояние! Да что здесь происходит, медузья глотка!