Разум убийцы

Вам может показаться, что это бред, но суды отказывались признавать вялотекущую провокацию. Несомненно, ее считали слишком схожей с местью, и такие дела не могли стать прецедентными.

Архетипическим случаем и основанием для подачи апелляции по делу Торнтон стал случай Киранджит Алувалии, женщины, которая сожгла своего мужа. Это дело привлекло международное внимание.

Она 10 лет терпела жестокое обращение в форме физического насилия, изнасилований и лишения пищи. Однажды вечером весной 1989 года муж попытался сломать ей лодыжки, чтобы она не убежала, и обжег лицо раскаленным утюгом. Позднее тем же вечером, пока он спал, Киранджит облила бензином и подожгла его постель.

Женщину осудили за умышленное убийство в декабре 1989 года. Тот факт, что она ждала, когда ее муж заснет, свидетельствовал о том, что у нее было время успокоиться и обдумать свои действия. Иными словами, ее поступок восприняли как месть, а не внезапную утрату самоконтроля.

Приговор Киранджит был отменен после рассмотрения апелляции в 1992 году, хотя заявление о вялотекущей провокации принято не было.

Статус жертв жестокого обращения неоднозначен. Как мы уже ранее говорили, восприятие женщин исключительно как жертв, которые не признают собственного, пусть иногда и неосознанного, агрессивного участия в абьюзивных отношениях, подразумевает, что они неспособны контролировать свои действия.

Эрин Пиззи, феминистка и основательница движения за создание женских приютов, предостерегает от четкого разделения на женщин-жертв и мужчин-угнетателей. Она напоминает, что во многих абьюзивных парах оба партнера словесно оскорбляют друг друга и что есть другие варианты, помимо убийства жестокого партнера. Некоторые специалисты утверждают, что в паре у обоих людей могут проявляться черты зависимости, агрессии и садомазохизма.

Не все женщины, убивающие партнеров, являются жертвами жесткого обращения, и это иллюстрирует случай, получивший широкую огласку, когда я завершал обучение. Жизель Андерсон, подрабатывавшая моделью, более 40 раз ударила ножом своего парня Оскара, водителя автобуса, после того как они начали ссориться и остановили автомобиль на обочине. Это произошло рано утром 1 декабря 1996 года.

Не было никаких данных о том, что Оскар был жестоким. Наоборот, его описывали как веселого молодого человека. На пресс-конференции через три дня после убийства Андерсон заявила, что «толстый пассажир» с выпученными глазами вышел из автомобиля Ford Sierra и убил ее парня в порыве ярости из-за конфликта на дороге. Позднее полиция обнаружила орудие убийства в бензобаке автомобиля, принадлежавшего паре. Подсудимую признали виновной в умышленном убийстве и приговорили к пожизненному заключению. Она провела в тюрьме 14 лет и призналась, что убила Оскара.

Андерсон, которой отказали в пожизненной защите анонимности, в тюрьме прошла курс управления гневом и освободилась условно-досрочно. Говорят, что сегодня она работает в парикмахерской в тихом городке на побережье.

20

В то время я делал первую черновую запись своих отчетов на аналоговые кассеты и, когда заключение нужно было подготовить в сжатые сроки, вечерами ездил домой к машинистке. Я понимал, что мой мозг работает быстрее, чем печатают пальцы. Вместе с материалами опроса и кратким содержанием свидетельских показаний отчет об убийстве обычно составлял 20 или более страниц мелким шрифтом. Теперь, когда я смотрю на вывод по делу Шарлотты, он кажется мне довольно расплывчатым, а содержание свидетельских показаний – слишком кратким.

Я также использовал Arial, скучный рубленый шрифт, который был предпочтителен для писем Национальной службе здравоохранения, но тяжел для восприятия в длинном отчете. Став опытнее, я переключился сначала на Garamond, а затем на Book Antiqua, который представлял собой написанные ручкой буквы в стиле итальянского Возрождения и легко читался даже при маленьком кегле.

Вам может показаться, что это мелочь, однако впечатление имеет значение, особенно мнение судей и королевских адвокатов. Предоставляя тщательный и детальный отчет, вы повышаете вероятность того, что ваше мнение учтут.

Отчет эксперта со стороны защиты был скудным (несмотря на крупный шрифт и дважды проведенный опрос) и содержал ряд вопиющих опечаток. Более того, мнение специалиста было разбросано по всему тексту, а не полно высказано в конце, а также было много гипербол, что затрудняло понимание того, что же эксперт хотел сказать. Стиль создавал впечатление (не знаю, правдивое или нет), что автор сделал выводы еще до того, как рассмотрел все доказательства. Казалось, он не был беспристрастным и занял сторону защиты.

Я сидел в свободной спальне, служившей мне кабинетом, и читал «Криминальную практику Блэкстоуна», которая обошлась мне в 200 фунтов стерлингов (более 20 тысяч рублей). Мы не юристы, однако должны хорошо знать некоторые правовые аспекты. Я ознакомился с делом Сары Торнтон, увековеченном в учебнике, и составил свое мнение о случае Шарлотты.

Пограничное расстройство личности было очевидно: аффективная нестабильность, импульсивность и попытки суицида. Алкогольная зависимость с острой интоксикацией тоже точно присутствовала. К воздействию алкоголя мы вернемся позднее, поскольку в рассматриваемом случае это был не ключевой вопрос. Однако синдром жестокого обращения до сих пор не является медицинским диагнозом. Выражения «ощущение беспомощности» и «ограниченная способность избегать жестокости», казалось, очень хорошо характеризовали Шарлотту, но была ли ограничена ее вменяемость? А что насчет провокации? Было ли «сказанных и сделанных» вещей достаточно, чтобы «разумный человек» утратил самоконтроль? Как бы вы поступили в этой ситуации?

Как можно иметь «ментальные отклонения», но при этом признаваться «разумным человеком»? Могут ли они в случае провокации привести к внезапной потере самоконтроля? Подобные сложные вопросы позднее были пересмотрены в прецедентном праве и законах, но в 2001 году эти взаимоисключающие понятия часто объединялись.

Королевская прокурорская служба явно была раздражена некачественным отчетом со стороны защиты, и меня попросили посетить совещание в адвокатской конторе Бедфорд-Роу в 17:30. Я прошел по Теобальдс-роуд мимо Джокис-филдс, и, когда оказался на месте, меня пригласили во внушительный конференц-зал с юридическими книгами в переплетах из марокканской кожи и отполированными длинными столами. Там было много людей: королевский адвокат, младший барристер[55], стажер, секретарь барристера, солиситор и его секретарь. На столе было два стакана с шариковыми ручками с логотипом адвокатской конторы, стопка блокнотов в линейку и подносы с чаем и печеньем.

Теперь все вопросы мне предельно ясны, но тогда я был еще неопытным и стеснялся высказывать свое мнение. Да, ментальные отклонения присутствовали. Я дал комментарии о пограничном расстройстве личности и синдроме жестокого обращения с женщиной. Однако считал, что вопрос о значительном уменьшении ответственности следовало оставить присяжным. Уголовная ответственность – это не медицинская сфера.