— Да. Из Прибалтики и Польши.
— Из Прибалтики и Польши — это плохо, — сказал невидимый собеседник, не скрывая своего разочарования, а затем неожиданно спросил, — У вас есть богатые родственники, лейтенант?
— Да. Я из обеспеченной семьи, — соврал Юнг. Он сам не понимал, зачем он это сделал, но почему-то твёрдо знал, что это единственно правильный ответ.
— Говорит, что семья богатая, — перевел его слова на русский язык человек и добавил, — Хоть что-то радует.
— А остальные? — тоже по-русски спросил другой голос.
— Мелочь разная. Толку с них.
— В расход?
— Ну а куда ещё? Сдадим командованию — всплывёт, что с ними ещё этот гусь был. Тогда что?
Во время этого диалога фонарь переместился на связанных солдат его группы и перестал слепить лейтенанта. Юнг осмотрелся по сторонам и заметил ещё несколько темных молчаливых фигур, держащих всех под прицелом автоматов.
Раздался пистолетный выстрел. Хаас заорал и скрючился на земле поджав колени к груди. Очевидно пуля попала в живот.
— В голову надо было стрелять, — спокойно сказал допрашивающий его человек, — Ладно и так подохнет. Забирайте лейтенанта и рацию прихватите. Этим, потом руки развязать не забудь.
Двое людей подхватили Юнга с земли и поволокли куда-то. Сзади одновременно раздались две короткие автоматные очереди и негромкий сдавленный крик. Юнг инстинктивно попробовал обернуться, но его сильно толкнули в спину, и он едва удержался на ногах. Подгоняемый толчками и затрещинами Вальтер несколько километров пробирался по лесу, пока они не вышли на узкую грунтовую дорогу. На дороге стояла тентованная полуторка. Юнга подвели к ней, затем повалили на землю и связали ноги. На голову надели какой-то мешок из плотной ткани. Затем, кряхтя и матерясь, забросили его тело в кузов. Следом запрыгнул один из провожатых. Закрываясь громко стукнул борт грузовика, хлопнула дверь кабины и мотор взревел.
Ехали они долго. Дорога была отвратительная. Машину сильно трясло и подбрасывало на ухабах. Юнг часто бился головой о дно кузова и борт. Наконец, провожатый сжалился над ним и усадил его в угол кузова, привалив спиной к борту. Так было гораздо удобнее.
— Данке, — поблагодарил его Вальтер, но ответа не получил.
По пути их остановили, но водитель, предъявил документы и их сразу же отпустили. Скоро дорога стала получше, и Юнг понял, что они въехали в город. Немного попетляв по извилистым улочкам с множеством крутых поворотов, машина остановилась. Снова хлопнула дверь кабины. Раздались негромкие голоса, но слов было не разобрать. Потом заскрипели несмазанными петлями ворота, и водитель, заняв свое место медленно проехал несколько метров. Борт открылся, и Юнг почувствовал, что веревка, стягивающая его лодыжки, ослабла. Юнга схватили за шиворот и грубо протащили по дну кузова. Что-то твердое уперлось ему в затылок. Лейтенанта аккуратно спустили на землю, придержав под руку, когда тот потерял равновесие и куда-то повели. Наконец мешок с головы сдернули, и Вальтер увидел перед собой невысокое, в пару ступенек, крыльцо небольшого одноэтажного дома. Этот дом никак не мог оказаться тюрьмой или зданием контрразведки. То, что он, лейтенант Абвера Вальтер Юнг попал в какие-то частные руки стало очевидным. Его опять толкнули в спину, судя по всему пистолетным стволом и Юнг поднявшись на крыльцо вошел внутрь. В доме было жарко. Хозяин дома, голый по пояс мужик, со злым неприятным лицом, чьё тело было густо покрыто татуировками, распахнул какую-то дверь и мотнул головой, приглашая заходить. В небольшой комнате, с лежащим на полу грязным матрасом, его пристегнули за руки к вмурованной в пол цепи и ушли.
Вальтер подергал свою цепь. Бесполезно. Небольшое окошко, забранное частой решёткой из толстых стальных прутов, выходило во двор. До него можно было дотянуться на пределе длины цепи. Юнгу удалось рассмотреть темный силуэт грузовика, но в таком неудобном положении руки сразу же начали болеть, и он уселся на матрас, опершись спиной о стену. В комнате сильно воняло. Источником неприятного запаха служило старое металлическое ведро, стоящее в дальнем углу. Деревянный черпак около тощей подушки был пуст. Сразу же захотелось пить.
— Во ты тут баню устроил, Пика, — раздался голос его провожатого, — Выпить есть?
— Да ломит че-то с утра всего. Присаживайся, Мотыль, самогонка есть, но дрянная. Пахан говорил, что сегодня вашу охоту отмечать будем, если всё в цвет ляжет.
— Ты за этим ухарем приглядывай. Если он, как тот лейтенант, сдохнет, тебя пахан точно на ремни порежет.
— Да знаю я. Где он сам-то?