— Отставить, — недовольно сказал Максимов, — Как дети малые.
— Да они и есть дети, — с улыбкой сказала Юля.
— Представляю, как вы с ними намучались, Юлия Андреевна, — посочувствовал ей майор.
— И не говорите, впору заслуженного педагога получать.
— Представим — заслужили. Давайте рассаживаться, товарищи, — предложил майор и направился к свободным местам в первых рядах.
Разместились без труда — благо, свободных мест хватало. Делать было совершенно нечего, и Егор снова осмотрелся по сторонам. Огромное помещение было перекрыто сводчатым потолком, обильно украшенным декоративными кессонами с ажурной объемной лепниной и опиравшимся на мощные пилоны. Восемнадцать витых белых колонн, по одной у каждого пилона, выступали скорее элементом декора, чем несущей конструкцией. Над каждой колонной были размещены скульптурные женские фигуры. Большие позолоченные многорожковые люстры и несколько десятков настенных бра создавали атмосферу какой-то парадной торжественности.
Юля толкнула Егора локтем, и он отвлекся от созерцания пышного убранства зала. Несколько человек в военной форме занимали места в президиуме. Смутно знакомый по газетным фотографиям, невысокий благообразный старичок в пенсне, с седыми усами и бородкой, выделялся цивильным костюмом и, судя по почтительному отношению остальных, был среди них самым главным.
— Калинин? — уточнил Егор негромко.
— Да. Михаил Иванович. Всесоюзный староста, — усмехнулась Юля, — Так его называют неофициально.
— Прикольный старикан, — шепнул Егор, — На Чехова похож чем-то, только постарше.
— Политический тяжеловес, как у нас бы сказали. Это потом из него карикатуру сделают.
— Я что-то слышал про него нехорошее. Какая-то история с балериной, кажется. Точно не помню.
— Да этим многие грешили, — грустно усмехнулась Юля, — И ничего не изменилось, пожалуй. Ну эти-то хоть что-то делают для страны. А кто без греха, как говорится…
— Не надо, Юль, я понял твою мысль. Мне прошлой проповеди хватило на полжизни.
— Ну надо же хоть кому-то тебя просвещать и на пусть истинный наставлять, — рассмеялась она, чрезвычайно довольная собой.
Сидящие сзади командиры в несколько голосов зашипели на них недовольно, призывая к порядку и сознательности, и они замолчали.
Тем временем, после недолгой вступительной речи началось награждение. Михаил Иванович Калинин лично вручал каждому награды и жал руку. Когда очередь дошла до Юли, то по залу пронесся неодобрительный шепот. Это было вполне объяснимо. Таким званием в этом возрасте мог похвастаться, пожалуй, только Василий Сталин. Но после краткого перечисления заслуг Юли весь зал разразился оглушительными аплодисментами. Калинин задержал руку Юли в своей, и удостоил её, как минимум, двумя лишними фразами. Она мило заулыбалась и вполне спокойно отреагировала на это. Не спеша вернулась на своё место.
— Похотливый старикашка, — шепнула ему на ухо Юля, усевшись на свой стул, — Не врут, значит, либералы.
— Ты тоже был похотливым старикашкой? — шепнул в ответ Егор и получил чувствительный тычок локтем по ребрам.
— Чё он тебе говорил? — уже вслух поинтересовался Егор.