Глава 11
Два первых дня нового, одна тысяча девятьсот семьдесят четвертого года, я читал дела. Делал пометки, потом перечитывал и впитывал информацию такой, какой она была представлена в папках с фамилиями партийных руководителей.
Ох, до чего же грязна линия партии. Да, я понимал, что без кровавых разборок власть не удержишь, но чтобы так…
Уже в моё время это всё всплывёт, вытащенное на свет руками журналистов, перестиранное и обмусоленное во множествах газет и журналов. Без преступлений, подлогов и подковерных интриг не обходилось ни одно правление. Неугодных деятелей убирали, мелкие сошки просто пропадали за ненадобностью и необходимостью молчания. Понятно, что советский народ ничего этого не видел, слыша по радио и телевидению только то, что «мудрая партия заботится о народе». А на самом деле…
А что на самом деле?
Вот я прикинул одно – если бы в правительстве все были белыми и пушистыми, то нас давно бы сожрали клыкастые «друзья». Те самые, что в лицо улыбаются, а в спину с радостью втыкают нож. И нет у СССР друзей, как не будет у России. Будут временные союзники, основывающие свой союз исключительно на выгоде. И не всегда эта выгода обоюдна, зачастую она не приносила никакой пользы ни СССР, ни его правопреемнице.
И Шелепин не был ангелом, и Семичастный. Однако, они обладали ещё способностью к поступкам, переживали за развитие и состояние СССР, а Шелепин ещё и признавал свои ошибки. В отличие от Брежнева и Андропова, которые с удвоенной энергией начали отдалять от себя тех, кого называли «шелепинскими комсомольцами».
Так удалили не только Шелепина и Семичастного, но и Николая Месяцева, который был председателем Гостелерадио СССР. Убрали Аджубея, убирали многих, кто был взращен Хрущёвым.
Да, Хрущёва постигла та же участь, которую он уготовил Сталину – развенчивание идола. Потом Никиту Сергеевича будут помнить, как сеятеля кукурузы на севере и человека, стучавшего башмаком по столу, но и он принес в своё время пользу Советскому Союзу. Взять те же «хрущевки» – люди из коммуналок были счастливы получить своё жильё. Пусть и небольшое, не такое, как «сталинки», но всё же своё. Не танцевать по утрам возле общего туалета, а спокойно зайти и выйти, не бояться за суп, оставленный на плите, не тревожиться за повешенные стиранные вещи, об которые запросто мог вытереть руки пьяный сосед-сантехник. Жить в своей квартире!
Что говорить – потом и Брежнева будут вспоминать только за брови и застой, Горбачёва проклинать за развал Союза, Ельцина за пьянки и разбазаривание народного достояния…
Вот как будут вспоминать Путина?
Понятное дело, что западные соседи будут изо всех сил чернить его имя и приписывать несуществующие преступления. Те самые люди, во главе которых встал преступник, гордящийся тем, что он предлагал изо всех сил бомбить Белград и взрывать мосты над Дунаем. Поддерживающий вторжение в Афганистан и Ирак. Под знаменами демократии несущий смерть и разрушения непокорным. Примечательно, что Джо Байден окрестил полевого командира Косово Хашима Тачи "косовским Джорджем Вашингтоном". Позже Хашима Тачи обвинили в совершении военных преступлений и торговле человеческими органами. А вот Байден стал президентом…
И это тот самый Байден, который в семьдесят девятом году приедет в Ленинград во главе делегации, чтобы возложить венок к монументу «Мать-Родина» на Пискаревском кладбище и произнести пафосную фразу: «Человечество благодарно ленинградцам за их великий подвиг. Мир, завоеванный ими, должен стать целью нашей жизни».
Увы, пафосность и лживость повсеместно произрастают в политике. Без этого никуда.
Зинчуков поглядывал на меня с усмешкой. Он ещё раз встретился с Аджубеем и приехал со встречи в хорошем расположении духа.
Я как раз читал про дела Андропова. Зинчуков ничего не стал говорить, просто кивнул мне с улыбкой и показал поднятый большой палец. После этого он почти не тревожил меня. Звал обедать, ужинать, но ничего не спрашивал, пока я не закрыл последнюю страницу папок.
Когда я закончил, то откинулся на стуле и потер пальцами виски. Голова не закипала, я ожидал встретить нечто подобное, но… Одно дело ожидать, а совсем другое – видеть это воочию.
Зинчуков заглянул в комнату и принес с собой запах макарон по-флотски. Посмотрел на мою хмурую физиономию и хмыкнул. После этого поинтересовался:
– Ну что? Узнал что-нибудь новое?
– Узнал, – вздохнул я. – И как этих людей носит Земля?
ebooksa