— Ты поверишь, если я скажу, что не знаю?
Я вопросительно поднял брови. Сын императора, которые не знает об одной из граней родового Дара?
Сам он, увидев мою реакцию, болезненно поморщился.
— Сила действительно есть. В десять лет каждый Рюрикович имеет право отправиться к родовому алтарю. Одни раскрывают в себе эту сторону Дара, другие умирают в попытке. С третьими алтарь вовсе не желает взаимодействовать. Некоторые сходят с ума. Кто-то полностью, кто-то частично.
Всё это звучало несколько неожиданно, но судя по лицу царевича, отнюдь не было финалом истории. И через несколько секунд, он действительно продолжил.
— Меня туда тоже приносили, когда исполнилось десять. Рассчитывали, что алтарь сможет поставить на ноги. А может и откроет ту самую сторону Дара. Но он не захотел даже говорить со мной.
Горько усмехнувшись, добавил.
— Тогда то всё и покатилось под откос, окончательно.
Какое-то время подождав, я поинтересовался.
— Что это за грань Дара, которая должна открыться?
На лице юноши снова появилась грустная усмешка.
— О ней знают те, кто её получил. Либо те, кому об этом рассказали родичи. Моя мать умерла, когда я был совсем мал. Да и не относилась она к Рюриковичам. Отца же, за всю свою жизнь я видел ровно одиннадцать раз.
Продолжение напрашивалось само собой, но тем не менее, я уточнил.
— А братья и сёстры?
Во направленном на меня взгляде Алексея отразилась короткая вспышка гнева. Он даже в кресле приподнялся, выпрямив спину.
— Думаешь, им был интересен калека, лишённый силы и обречённый на смерть? Мы Рюриковичи. С детства завязаны в клубок интриг. У Константина дети лишь от одной женщины — им проще. А вот отец любил разнообразие во всём. И каждая мать тянула одеяло на себя. Шпионы среди нянь и слуг, отравления, убийства, сплетни. Никто не посмел бы убить одного из нас. Но вот люди, что нас окружали, гибли постоянно.
Видимо на моём лице отразилось испытываемое разочарование, потому как после короткого размышления, царевич добавил.
— Всё, что мне известно, вторая сторона Дара связано с мёртвыми. И портретами, которые висят во всех наших дворцах и усадьбах. Дарья как-то упомянула, что в таких местах всё удаётся проще. Она, по сути единственная, кто со мной хотя бы иногда говорил. Хотя чаще, просто выпускала пар, если смотреть объективно. В качестве соперника, меня всё равно никто не рассматривал — можно было и выговориться.
В моей голове крутилась масса вопросов. Например, про их родовой алтарь и запрет на убийство членов рода. Да и о природе основного Дара поговорить тоже было бы неплохо. Как и о возможностях, которые обеспечивает сила крови.
Но прямо сейчас Рюрикович был не совсем в том состоянии, которое требовалось для подобной детальной беседы. А потому, придётся её немного отложить. Хотя, какая-то часть информации этим вечером мне всё равно понадобится.