Оболенский крутнул правый ус и сделал шаг вперёд, привлекая к себе внимание.
— И вот так вы встречаете гостей? Музыканты разбивают инструменты, солдаты разбегаются. Вы решили начать нашу дипломатическую миссию скандалом и оскорблением?
Турок побледнел, а двое его спутников, что были одеты в гражданское, услышав слова князя, решили обеспокоиться делами тех самых музыкантов. И развернувшись, устремились прочь от нас.
Я же, пользуясь моментом, прошептал Найхве, что ей стоит сохранять молчание. А военный, который разом забыл об интересе к титану и юной богине, принялся выдавлить из себя слова.
— От имени Оттоманской Порты, я приношу свои извинения. Поверьте, мы сделаем всё возможное, чтобы ваше посольство прошло исключительно в комфортной обстановке.
Прилетевший со мной патриций обвёл взглядом виднеющиеся вдалеке городские кварталы. Усмехнулся.
— Это правильно. А потому, отвези-ка ты нас в ресторан, мой друг. Голодны мы после полёта. Да и вино, я слышал, у вас тут неплохое.
Офицер замялся. С лёгкой растерянностью оглянулся на своих коллег, которые всё ещё суетились около музыкантов.
— По протоколу сейчас…
Ратибор взмахнул рукой, прерывая его.
— Сам видишь, что стало с твоим протоколом, агасы. Посольство желает в ресторан. Немедленно.
Тот пару секунд подумал. Потом тяжело вздохнул и кивнул.
— Всё для наших дорогих гостей. Извольте проследовать к машинам.
Спустя несколько минут мы уже выехали на городские улицы. Благополучно уместившись внутри салона длинного лимузина. Сам офицер занял место в одной из машин сопровождения, а никто из пары чиновников к нам так и не сунулся. Потому внутри мы были одни.
Мьёльнир сразу же изолировал артефакты наблюдения, которыми была напичкана машина. Я же окружил всю нашу компанию защитным барьером, после чего посмотрел на Найхву.
— Не надо привлекать к себе лишнее внимание. Если я к тебе не обращаюсь, то лучше просто стоять и молчать.
Та обиженно надула губы.
— Скучно. Ежа танцевать не учи, дома не разрушай, наводнений не устраивай, с рыбами не играй, мужчин не соблазняй. Чем мне заниматься?
Я чуть прищурился.
— А когда это ты собиралась устроить наводнение? Напомнишь?