— В нашем распоряжении будет целый пародилижанс. И как минимум трое суток.
На лице механоида появляется довольная улыбка. А спустя несколько мгновений она уже сопит, моментально отключившись. Надо будет при случае спросить о механизме отхода ко сну. Он явно отличается от человеческого.
Я же возвращаюсь в общую комнату и подумав, разжигаю небольшую печь, собираясь сварить себе сорк. Сейчас он не понадобится, а вот утром будет очень кстати, пусть даже холодным. Пока разгораются дрова, прикидываю, как лучше обставить маскировку Эмили. В целом, на территории хватает разнообразных конструктов — маги экспериментируют над формами постоянно. Не говоря уже о неконах, которых выращивают в лабораториях, порой придавая им форму людей и наделяя разумом. По идее, они тоже относятся к химерам, но как правило химерологи и лаборанты, специализирующиеся на неконах, друг друга недолюбливают.
Об этом всём мне рассказывал спившийся помощник химеролога, потерявший непыльную работу из-за тупой ошибки. Закладывать за воротник он любил ещё тогда и с похмелья что-то напутал в составе, который требовался шефу. Как итог — химера получилась совсем не такой, как надо, вышла из под контроля и прежде чем её прикончили, успела практически полностью сожрать одну из ягодиц мага. Этот случай мужик любил вспоминать, особенно после пяти-шести порций дешёвого хирса. «Стою я снаружи, а он значит из сарая своего выскакивает, орёт как резаный и половины жопы то нет. Ты прикинь, Архос? Половины нет, а бежит как будто она у него целая.»
Шутка была несмешной и слыша её в пятидесятый раз, многие порывались дать пьянице в морду. Но у него был веский резон не опасаться за свою безопасность — пёс, собранный из кусков плоти. Химера с единственным вживлённым в разум инстинктом — защищать своего хозяина. Думаю без него, бывший помощник мага лишился бы всех денег в первый же вечер, когда набрался в местной ночлежке. Собаку ему то ли подарил, то ли оставил, как выходное пособие, прошлый наниматель. Так они вместе и жили. Ровным счётом до того момента, когда мужика понесло за пределы Горницы и он решил поспорить о чём-то с полицейским патрулём. Двоих «мундиров» пёс задрал насмерть, а вот третий всё-таки смог навсегда его успокоить. Следом застрелив и несчастного пьяницу.
Печь уже раскалилась, так что ставлю вариться сорк и понимаю, что немного успокоился. Даже если описание Эмили при помощи артефактов связи и телеграфа разошлют по всей империи, то рьяно нас будет искать только полиция Рэнха. Не думаю, что остальные станут рыть землю, чтобы нас достать. А за пределы города мы уже успели выбраться. Когда покинем провинцию, можно будет и вовсе почувствовать себя в относительной безопасности. Единственное «но» — надо будет снова обеспечить механоида одеждой. От всего старого набора остались лишь сапоги.
Дождавшись, пока сварится сорк, ещё раз проверяю крепость двери на погребе и отправляюсь в постель. Не раздеваясь, заваливаюсь поверх одеяла, положив рядом револьвер и спустя пару минут уже отключаюсь.
Проснувшись, понимаю, что Эмили поднялась первой. Девушка обнаруживается в общей комнате. Смотрит в окно, наблюдая за лесом. Увидев меня, радостно вскакивает с жалобно скрипнувшего табурета.
— Я уже хотела тебя разбудить. Смотри — рана полностью затянулась.
Проводит руками по груди, на которой действительно не заметно даже следа от ужасного ранения и я невольно удивляюсь. Потом вижу, как во вполне понятную сторону меняется лицо спутницы и покачиваю головой.
— Нет. Вчера ведь уже говорили — когда окажемся хотя бы в пародилижансе. Сейчас завтрак, потом занимаемся пленниками и сваливаем отсюда.
Обиженно хмурится, но озвученные резоны вроде бы понимает. Следующие десять минут уходят на завтрак и опустошение пары кружек холодного сорка. А вот потом в полный рост встаёт проблема одежды для механоида.
Самые очевидный вариант — раздеть одну из шлюх. Но их короткие декольтированные платья вряд ли смогут прикрыть хотя бы ягодицы Эмили. Слишком уж они не совпадают по росту. В самом домике одежда отсутствует, поэтому приходится действовать методом перебора. По одному поднимаем пленников из погреба, обрабатывая артефактом и после этого раздевая. Последним занимается сама девушка, сразу примеряющая вещи.
Когда заканчиваем, на ней оказываются чёрные штаны от формы шофёра и одна из рубашек. Последняя правда не сходится на груди, которая почти полностью открыта. Но тут уже ничего не поделать. Всё лучше, чем идти наполовину голой. Сверху же набрасывает мужское пальто одного из парней, которые вчера выжили. А я надеваю ещё одно. И тоже меняю рубашку, которая слишком запачкана кровью.
Мои старые вещи забираем с собой. Когда отъезжаем от охотничьего домика на достаточно серьёзное расстояние, останавливаемся, выбросив в лесу. Работу полиции это может и не затруднит. Но точно не сделает её легче. Вот полураздетые участники вчерашней вечеринки, наверняка будут изрядно удивлены. Память я им стёр с размахом, сразу за последние семь-восемь дней. Думаю, пока они придут в себя и поймут, что находятся глубоко в лесу, пройдёт не меньше часа. И при самом хорошем раскладе, ещё пять-шесть им понадобится, чтобы добраться до дороги.
Сами мы доезжаем до неё минут за сорок. Лесные пути, пусть и посыпанные мелким камнем — не самое лучшее покрытие. Да и мои навыки вождения паромобиля оставляют желать лучшего. Заводя утром технику, я пару раз порывался привести в чувство шофёра, после чего стереть ему память заново. Они это как-то приводят машину в рабочее состояние, укладываясь едва-ли не в двадцать секунд, а порой и меньше. У меня же ушло не меньше десяти минут, прежде чем двигатель начал подавать признаки жизни.
Выбравшись на дорогу, отправляемся в противоположном Рэнху направлении. Вроде идём не по основному тракту и полиции здесь быть не должно. Но нервы всё равно на пределе. Когда позади слышится стук копыт, моя первая мысль — по нашу душу снова явились конные «мундиры». Даже успеваю опустить руку на оружие. Но оглянувшись, понимаю, что это всего лишь крестьянская телега, которой правит седой дедок. Поравнявшись с нами, машет рукой.
— Запрыгивайте, бедолаги. Пешком вы до Кобуса будет ещё часа два идти, ноги все сотрёте.
Переглянувшись с Эмили, благодарю деда и мы забираемся на телегу, забитую овощами. Возница оказывается неожиданно словоохотливым.
— Вот, остатки прошлого урожая везу. В Рэнх то путь заказан — там за всё деньги дерут. В город въезжаешь, заплати. На рынке с телегой встал, заплати. Инспектору их чего-то там не понравилось, тоже заплати. Задрали, хуже рицера, морсаровы дети!