Зелёный толстяк растерянно чешет в затылке, а внутри меня просыпается надежда.
— Так освободи одну руку. А когда поедим, вернёшь её на место.
Надзиратель несколько секунд смотрит на меня и делает пару шагов, приближаясь ко мне.
— Одну руку? А если ты сбежишь? Или он? Так нельзя. Тогда Гильри накажут. Больно накажут.
— Мы никуда не денемся. Будет свободна всего одна рука. Понимаешь? Как мы убежим, если всё остальное будет приковано к стене?
Тот тихо смеётся, потрясывая большим брюхом и шепча что-то в духе «куда же вы и правда денетесь, если ножки то скованы». Потом шагает ко мне, снимая с пояса большую связку ключей. Остановившись вплотную, притормаживает.
— Я ведь могу просто влить тебе в глотку. Всё это сказочно вкусное пюре. Рр-раз и всё внутри тебя.
Рицеров гребень! Он ведь уже почти открыл.
— Тогда я захлебнусь. Не смогу прожевать, захлебнусь и умру. Ты хочешь убить пленника, Гильри? За такое тебя тоже накажут.
Массивный служающий местной тюрьмы, скребёт пятернёй у себя в затылке, после чего с неожиданной ловкостью хватает миску с тележки, которую тащил за собой. Подносит ужасно пахнущее варево к моему лицу.
— Смотри. Оно жидкое. Ничего не надо жевать. Ты точно не умрёшь. Гильри молодец.
С большим трудом подавив тяжелый вздох, продолжаю попытки.
— То, что пюре жидкое, только делает ситуацию хуже. Я ведь и правда могу погибнуть.
В глазах конструкта появляется неожиданная хитринка.
— Правилами запрещено освобождать конечности заключённых, для которых выбран подобный вид наказания.
Подняв палец вверх, явно цитирует какой-то документ. Договорив, добавляет.
— Что я получу, если дам тебе поесть самостоятельно? Что получит Гильри?
На момент впав в ступор, сразу же принимаюсь набрасывать варианты.
— Деньги. Хочешь рхэзы? Или возможно переехать в другое место, где не будет обителей схоров и можно будет спокойно жить. Ты хочешь жить в спокойствии, Гильри?
Конструкт на какое-то время замирает, потом радостно кивает, от чего его подбородок колышется из стороны в сторону.