— Дорого? Мне казалось, что тот поток ценностей, который мы получаем, покрывает все расходы. Разграбление имений и церквей дает немало интересных, а то и вовсе уникальных вещей.
— Без всякого сомнения. А теперь еще и Лувр, я почти уверен, разграбят. Хоть и, возможно, не так хищнически, — улыбнулся Алексей.
— Вот. Вся операция окупилась с лихвой. Так чего стесняться?
— Должен остаться хоть какой-то противовес Габсбургам. Потому что, если французы рассыплются на несколько держав, этим противовесом окажемся мы. Плохая идея, как по мне. Пусть лучше сами развлекаются.
— Про Берлинское сражение уже докладывали?
— Да, — кивнул царевич. — Тактически — победа саксонцев, стратегически — их поражение. После этой бойни сил взять Берлин у них нет.
— Август начал собирать сейм, чтобы убедить его вступить в войну на саксонской стороне.
— Он с ума сошел? — удивленно выгнул бровь Алексей. — Зачем шляхте на это подписываться?
— Раздел Пруссии. Часть отойдет в корону Польши.
— Сомнительная радость. И как настроения?
— Примерно такие же, как и у тебя. — улыбнулась Миледи. — Август прекрасно об этом знает, но будет пытаться если в войну вступить не всей страной, то хотя бы продавить частную партию для себя и желающих. У него ведь личное войско есть.
— Интересно… а что Пруссия?
— Мать малолетнего наследника обратилась к нам за помощью.
— Почему я об этом ничего не знаю?
— Потому что я первая, кто сообщил об этом. По каналам разведки сведения дошли быстрее. Депешу с официальным письмом дня через два только привезут.
— Август об этом знает?
— Вряд ли. Скорее всего, никто еще не знает. Но это, вряд ли, надолго. Вдова не станет молчать. Ей это не выгодно.
— В принципе — это вариант для нее. Ведь саксонцы-то точно напрягутся. Особенно если мы потянем немного с ответом.
— Как бы большая война не началась. — покачала головой Миледи. — А ты ведь ее так стремишься избежать.
— И что ее может спровоцировать?