Энтони сказал отсутствующим голосом:
— Мы хотели устроить пирушку.
— Пирушку. — Профессор вдруг опустил руку и спросил: — Ах, вы, наверно, сидр пили? — Он обернулся к лестнице, где на верхней площадке из-за перил виднелись пижамные штанины Роберта, и позвал: «Бобби». Штанины исчезли. Профессор сказал:
— Роберт чересчур пристрастился к сидру.
— Иной сидр покрепче пива будет, — сказал полисмен с видом знатока.
— Вот и я говорю, сержант. — Оба строго посмотрели на Энтони.
— Сидр мы не пили.
— А что вы пили?
Мальчик слегка приподнял брови. Он не мог припомнить, чем разжился Роберт, а ведь это был их давний замысел, их сбывшаяся мечта.
— Фруктовые консервы, — неуверенно пробормотал он наконец.
Профессор улыбнулся, и его пухлая ручка снова поднялась к лысине. Он изумленно помассировал ее вкруговую.
— Господи, что это у вашего брата за обычай пошел — вламываться за полночь в чужие дома и есть фруктовые консервы?
Энтони не отрываясь глядел в окошко. Он погрузился в неописуемое переживание единства с полуночным миром, где даже небо и даже такие знакомые звезды смотрели по-особому. Это был мир, обновленный безмолвием и переполненный чем-то совсем неизведанным; на ум ему пришло слово «мировой». Но даже и самое слово это было какое-то новое.
— Фруктовые консервы, — сказал профессор.
— Ну да, фруктовые — ананасные.
Профессор засмеялся; и даже полисмен улыбнулся.
— Ананасные, — сказал он. — Мечта, да и только.
Энтони, вдруг пробужденный к обычной жизни, поглядел на них, раскрыл было рот, чтобы сказать, что ананасы здесь ни при чем. Но сомкнул губы и так ничего и не сказал. Он понял, что ничего, ничего им не скажешь так, чтобы они поняли. Они ведь уже решили, что на ребят не иначе как дурь нашла.
Бешеные деньги
Джон Коллиер