Фактическая блокада советского государства, политическая и экономическая, продолжалась до тех пор, пока был жив Ленин.
Международное положение СССР улучшается
Но со сменой власти в Москве — сразу же после смерти Ленина и политического ослабления другого «революционного романтика», Троцкого — ситуация начала выправляться.
Уже в феврале 1924 года произошел прорыв — Британия установила дипломатические отношения с Советским Союзом. Этот шаг стал возможен еще и потому, что в стране, являвшейся главным оппонентом Москвы, на выборах впервые победили социал-демократы — левоцентристская Лейбористская партия, опиравшаяся на поддержку профсоюзов и рабочего класса.
В том же месяце восстановились и отношения с Италией, несмотря на то, что у власти там находилась враждебная коммунистам фашистская партия. В сближении были заинтересованы обе стороны. Советскому Союзу нужно было избавиться от международной изоляции, Муссолини — продемонстрировать Европе независимость своего политического курса. Тон советской прессы по отношению к недавно еще ненавистному режиму «чернорубашечников» сразу изменился. «Они [итальянские фашисты] создали сильную боевую партию, — почтительно писал журнал «Огонек», — …проявили решительность, быстроту и умение маневрировать».
Летом 1924 года на выборах во Франции победил «Левый картель», социалистическая коалиция — и еще одна ведущая держава признала СССР. Этому примеру последовали скандинавские страны, Австрия, Греция.
Временно уменьшилась напряженность и на восточных рубежах. В мае 1924 года советским дипломатам удалось договориться с Китаем по важному вопросу контроля над Китайско-Восточной железной дорогой, главной коммуникационной системой всего северо-востока страны. Согласно достигнутому компромиссу, управление самой дорогой передавалось советской стороне, но гражданская власть в зоне КВЖД переходила к Китаю.
Это укрепило позиции Москвы в отношениях с Японией, которая по-прежнему удерживала северную, российскую часть Сахалина. В январе 1925 года в Пекине был подписан договор, по которому японцы возвращали половину острова и получали — на выгодных условиях — нефтяную и угольную концессию.
В 1924–1925 гг. был заключен еще ряд крупных концессионных контрактов, так необходимых советской экономике, однако усилия Наркоминдела по нормализации международного положения СССР всё больше входили в противоречие с деятельностью Коминтерна, который по-прежнему активно участвовал в антиправительственных движениях разных стран.
В октябре 1924 года в Англии был опубликован тайный меморандум Зиновьева, призывавший местных коммунистов готовить гражданскую войну. Впоследствии было доказано, что это фальшивка, изготовленная при участии знаменитого Сиднея Рейли, бывшего британского разведчика и заклятого врага большевиков, но репутация «вождя Коминтерна» Зиновьева была настолько одиозной, что все поверили, и лейбористы проиграли выборы, а уже подготовленный англо-советский торговый договор не получил ратификации.
В 1926 году Зиновьев лишился своего поста, упразднили и саму должность председателя исполкома Коминтерна — у мирового коммунистического движения мог быть только один Вождь. С этого момента организация окончательно утрачивает самостоятельное значение и послушно следует курсом ВКП(б), лавируя вместе с ним.
Вскоре, однако, произошли события, которые положили конец кратковременной оттепели в отношениях Советского Союза и с Западом, и с Востоком.
Внешнеполитический кризис 1927 года
В двадцатые годы наиболее трудные отношения у СССР были с тремя странами: Польшей, Британией и Китаем.
Первая считалась самым географически близким и потому особенно опасным врагом. Там нашли убежище остатки антисоветских военных формирований, иногда предпринимавшие рейды на советскую территорию. Живо было и болезненное воспоминание о поражении 1920 года. В Москве бдительно следили за польской внешней и внутренней политикой, тревожились, что соседнее государство может стать плацдармом Запада для новой интервенции.
У поляков тоже были веские основания подозревать Советский Союз в агрессивных и подрывных намерениях. Особенное беспокойство Варшавы вызывало наметившееся сближение между Москвой и Берлином. У Польши с Германией имелись взаимные территориальные претензии, и страх оказаться меж двух враждебных государств побуждал польское правительство искать союзников среди держав-победительниц, а это, в свою очередь, повышало градус советской настороженности.
В 1926 году отношения еще больше обострились, потому что в Польше произошел переворот и установилась диктатура Юзефа Пилсудского, которого большевики считали лютым врагом Советов. Совнарком предложил заключить пакт о ненападении — предложение не было принято. А в июне 1927 года в Варшаве застрелили советского посла Войкова. Конфликт дошел до высшей точки.
К этому времени международное положение СССР и без того стало шатким — на двух остальных чувствительных направлениях, английском и китайском, тоже разразились бури.
В начале года в Китае произошел разрыв между Гоминьданом и коммунистами. Москва выступила на стороне последних, и в ответ правительство Чан Кайши инициировало разгром советского представительства в Пекине, а затем выслало всех большевистских военных советников. Китайскому правителю придала решимости поддержка Лондона, давно искавшего повода для «укрощения» советской экспансии. В предыдущем 1926 году Англию потрясла всеобщая стачка, на время парализовавшая страну и поставившая ее на грань гражданской войны. Явная и тайная помощь, которую Коминтерн оказывал бастующим, усилила позицию кругов, которые считали, что с Советским Союзом следует вести себя жестко.
В феврале Англия потребовала от Москвы прекратить вмешательство в китайские дела, а когда ободренный этим демаршем Чан Кайши перешел в наступление, Лондон разорвал с СССР дипломатические и торговые связи.