По итогам первого месяца войны группы армий «Север» (фельдмаршал фон Лееб) и «Центр» (фельдмаршал фон Бок) продвинулись на 500–600 километров от границы. Менее сильная немецко-румынская группа «Юг» (фельдмаршал фон Манштейн) на 300–350 километров. Прибалтика, Белоруссия, Молдавия, половина Украины были потеряны.
Гитлер был уверен, что война уже выиграна, да и начальник немецкого генштаба Ф. Гальдер пишет в своем дневнике: «…Не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней». Однако оценка ситуации у фюрера и у руководства Вермахта не была одинаковой. Генералы считали, что нужно довершить разгром взятием советской столицы, Гитлер же до такой степени не сомневался в победе, что решил выполнить две задачи сразу: и вести наступление на Москву, и поскорее захватить сельскохозяйственные, промышленные и угольные районы юга, а затем выйти к нефтеносному Кавказу — топливо было для немецкой армии вечной проблемой. Фюрер даже считал, что вторая задача важнее первой, поскольку СССР и так разбит.
На три недели установилась временная передышка. Красная Армия рыла укрепления, готовясь к обороне. Немцы перебрасывали войска и подтягивали резервы.
План «Барбароссса» был скорректирован с учетом фронтовых успехов. Москву и Ленинград теперь следовало захватить к 25 августа, к Волге выйти в начале октября, а в начале ноября уже добраться до бакинской нефти.
Вмешательство Гитлера в планы германского генштаба стало причиной провала «блицкрига»: у Вермахта просто не хватит сил вести операции такого масштаба одновременно на всех направлениях.
Группа «Север» начала наступление вполне успешно. В график она не уложилась, но взяла Таллинн и в начале сентября подошла к Ленинграду. Однако тут поступил другой приказ. Войска понадобились на ином участке. Фон Леебу оставили достаточно сил для блокады Ленинграда, но не для штурма.
На центральном векторе, ведущем прямо к Москве, где советское командование сосредоточило главные резервы, дела у немцев шли хуже. Сопротивление окруженных под Смоленском советских войск было подавлено только в начале сентября. Двигаться дальше фон Бок не мог, поскольку его лучшие танковые соединения были заняты на Украине, помогая Манштейну.
Зато на юге войска Рейха одержали крупную победу. Под Киевом им удалось окружить и полностью уничтожить войска советского Юго-Западного фронта. Командующий генерал-полковник М. Кирпонос погиб. В плен попали 665 тысяч человек. Через прорванный фронт немцам открылась дорога на Донбасс, в Крым, а оттуда на Кавказ. Дорога эта окажется небыстрой и нелегкой, потому что гарнизон Одессы продержится два с половиной месяца, а осажденный Севастополь много дольше. Однако блокируя города-крепости, Вермахт двигался дальше. В конце осени германские войска дошли до Ростова-на-Дону.
Но к этому времени приоритеты немецкого командования снова изменились. Нужно было брать Москву до наступления морозов. У Гитлера имелись все основания полагать, что эта задача будет выполнена без особенного труда и он опять окажется прав: и доступ к ресурсам Юга получил, и вражескую столицу к сроку возьмет.
За три месяца войны Красная армия потеряла 2,8 миллиона человек (две трети из них пленными) и осталась почти без авиации. Под оккупацией оказались 40 % населения Советского Союза и половина материальных ресурсов. Потери Вермахта при этом были хоть и значительны, но не критичны.
В этой обстановке, на волне радужных ожиданий, была разработана операция «Тайфун». Началась третья фаза «блицкрига», которая должна была стать завершающей.
Вермахт сосредоточил для прорыва к Москве почти половину своего личного состава на Восточном фронте, треть авиации и три четверти танков, которым отводилась главная задача: взять советскую столицу в клещи.
Операция началась 30 сентября. Вначале она шла по плану. Танковые клинья на трех участках рассекли оборону, под Вязьмой в окружение попали четыре советских армии. Начальник германского Генштаба с удовлетворением пишет: «Операция «Тайфун» развивается почти классически… Противник продолжает всюду удерживать неатакованные участки фронта, в результате чего в перспективе намечается глубокое окружение этих групп противника».
Казалось, Москва обречена. 14 октября началась эвакуация правительственных органов, важных предприятий и самого ценного оборудования. Из-за этого в городе возникла паника, достигшая кульминации 16 октября. Пришлось вводить осадное положение и применять крайние меры вплоть до уличных расстрелов мародеров.
Но германское наступление замедлилось, а потом и вовсе остановилось. Окруженные под Вязьмой советские войска отказывались сдаваться, и немцам пришлось оттянуть с фронта 28 дивизий, которых в результате и не хватило, чтобы прорвать оборонительную линию, наскоро созданную в ста километрах к западу от Москвы. В ходе боев «котел» был разрезан на сегменты, но не все они были уничтожены. Часть солдат сумела вырваться и присоединилась к своим.
Для перегруппировки и подтягивания последних резервов немцы были вынуждены сделать перерыв в наступлении до середины ноября. Другой причиной задержки стали погодные условия. Стратегам германского генштаба при разработке плана «Барбаросса» следовало бы опасаться не «генерала Мороза», а состояния российских дорог, в большинстве грунтовых. Во время осенней распутицы танки по ним кое-как проходили, но бензовозы и грузовики застревали. Немцам еще повезло, что температура раньше обычного стала минусовой и к середине ноября грязь уже замерзла. Это позволило танкам Гудериана (на юге) и Гёпнера (на севере) возобновить натиск.
Однако теперь соотношение сил переменилось. Германские танковые колонны обошли город и со стороны Калинина (Твери), и со стороны Тулы, передовые отряды достигли московских окраин — но здесь, в одном шаге от цели, наступление выдохлось.
Причина заключалась в том, что Гитлер переоценил свои силы и недооценил силы противника. В то самое время, когда у фон Бока иссякли последние резервы, командующий советским Западным фронтом Жуков и командующий Калининским фронтом Конев получали всё новые и новые подкрепления.
Во-первых, людские ресурсы СССР были несопоставимы с немецкими, а за месяцы, прошедшие с начала войны, мобилизационная машина набрала колоссальные обороты. В общей сложности за вторую половину 1941 года было сформировано 286 новых дивизий.
Во-вторых, что еще важней, с Дальнего Востока прибыли соединения, укомплектованные не новобранцами, а кадровыми солдатами. В октябре один из самых результативных советских разведчиков-нелегалов, коминтерновец Рихард Зорге, выяснил, что японской угрозы советскому Дальнему Востоку больше не существует: империя собирается воевать с американцами. Эта информация получила подтверждение и из других источников. В результате под Москву было переброшено 17 сильных дивизий, которые и решили исход битвы.