Змеелов в СССР

Откровенно говоря, эфа не только меня напугала, но и… обрадовала. Еще не отошедшая от зимней спячки змейка пополнила коллекцию моих трофеев. Дополнительные поиски показали мне, что «Крепость султанов» может быть хорошим источником для добычи змеиного яда.

Между тем, в этот период я не совсем бездельничал. Так как помаленьку скупал на рынке Байрам-Али различные мелочи. Как известно, денег у меня теперь было много и я не знал, что везти обратно в Киев. Пачка новых сторублевок, сложенных по десять штук, имеет толщину в два миллиметра, пятидесятирублевок — вдвое толще.

Сталинские банкноты больше похожи на детские фантики. Говорят, когда генсеку принесли эскиз бумажного рубля, он уменьшил его чуть ли не в четверо. Чтобы сэкономить хорошую хлопковую бумагу для печати денег.

Я еще раз взял оптом двадцать шелковых индийских платков. Двести рублей. Но набивать чемодан шелком мне было как-то не с руки. Он должен производить впечатления пустого, передвижного ящика для змей. Возить же шелк в рюкзаке или хурджине было более опасно. Скажут: откройте! И что делать?

Раньше я был в нумизматике дилетант. Поэтому скупал старинные бронзовые монеты на вес. Сейчас я уже по опыту знал дешевые экземпляры и не брал их. Сосредоточившись на дорогих. Уже снова набрал бронзы на пол кило. Но бронза есть бронза. Она дешевая. Десять килограммов я с собой не потащу. А золото да и серебро в Туркмении стоит дороже. Недаром же я драгоценный металл сюда вожу.

Если бы я был профи в нумизматике, то можно было найти древние монеты, которые оправдали бы вложение. Но я только начал разбираться в мелочи. С более дорогими экземплярами пока решил не связываться.

А так, что мне везти из Туркмении? В этой стране много песка, нефти, газа. Славятся местный каракуль и лошади. Но мне этого не надо.

Конечно, рядом, за речкой, Афганистан. А там есть драгоценные камни. Но у меня еще нет столько денег, чтобы пускаться в ювелирные эксперименты. Купил себе на пробу два булыжника из синего лазурита. Но это не столько драгоценный камень, сколько поделочный. У афганского торговца этим камнем прямо на земле была насыпана целая куча лазурита, словно картошка. И я взял пару камней, если прицепятся, скажу — геологические образцы.

Надо ли говорить, что я продолжал свои занятия физкультурой? Бегал, прыгал, отжимался. Поднимал стулья, меняя руку. С тех пор как поймал первую в этом сезоне змею, стал вновь проводить свои «прививочные мероприятия».

Глава 14

Весна захватывала землю, словно победоносный вражеский полководец. Наступала страда.

Со временем район моей охоты в Мургабском оазисе намного расширился. Он начинался от города Байрам-Али и простирался к северу километров на пятьдесят, вплоть до самой границы с песчаной пустыней. И чем дальше к северу, тем все меньше я встречал на своем пути глинобитных и каменных руин: разной величины башен, дворцов, мелких жилых построек. И древние стены, и земля, и глубокая пыль — здесь все под пригревающим солнцем было сухое, как порох.

Безлюдная, ровная степь свободно просматривалась из края в край. По ней были разбросаны только холмы — не высокие, серые, сильно оплывшие — свидетельство давно отшумевшей жизни. Прошло, вероятно, несколько тысячелетий, как она заглохла здесь. Почему? Скорее всего, потому, что Мургаб — единственный поилец этих мест — уже не мог так далеко добрасывать свои воды для орошения полей.

Иногда я выбирал другой маршрут: к югу от Байрам-Али, бродил по берегам Мургаба и его водохранилищ, заросшим круглыми ветлами, турангой, тамариском, эриантусом и тростником. В то время рыба в Мургабе и его водохранилищах водилась в изобилии! Множество было пернатой дичи. Поэтому и охота и рыбалка здесь были отличными.

Особое удовольствие я находил в неторопливом созерцании плотин в русле реки, белопенного кипения воды, бурно, с грохотом вырывавшейся из-под приподнятых затворов. Все эти сооружения построены еще до Советской власти, но построены добротно, с большим вкусом. Рядом с ними на берегу реки, как правило, приветливо зеленел небольшой оазис, где жили их регулировщики и смотрители. Показывали мне на Мургабе и так называемый Султанбент, — место, где из хвороста и кирпича была построена в XII веке плотина султана Санджара.

И все же чаще всего я посещал руины древних городищ в северной части Мургабского оазиса, в нескольких километрах от Байрам-Али: крепости Абдуллы-хана, Султана Санджара и крепость Гяур-Калу. В развалинах этих городищ, в заброшенных, заросших камышом оросителях да и на открытой равнине я почти всегда удачно охотился на змей, которых отсылал в Киев, на фабрику наглядных пособий, а взятый у них яд — в Прибалтику, Ленинград и Москву. Прибалты хотя пока и фашисты, но с Москвой сотрудничают, а стране нужна валюта. Любым путем.

Удалось мне приобрести себе и винтовку. И даже выправить в милиции себе разрешение. Для самозащиты. Брожу в одиночку по пустынным местам, мало ли, какой зверь на меня нападет. К примеру, бешеный шакал! Или какой беглый преступник. А ведь еще можно встретить в пустынных степях или песках полупустынь — гепарда, среднеазиатского леопарда, тигра или барса.

Правда, ныне хищник подвывелся и почитается едва ль не за редкость. Мы приходим, рубим леса, корчуем пни и кустарники, пашем новь, захватываем степь своими стадами и вытесняем других. Мы гоним их из родных гнезд и нор. А уходить им некуда. И вины на них нет. Концы я свести не умел, но особой вражды к хищникам у меня не было.

Так что я начал таскать с собой еще и ружье и в безлюдных местах жечь патроны на тренировках. А хорошее ружье — отличная инвестиция. Хорошее ружье перепродается с хорошей же выгодой.

В конце прошлого года я немало провел времени в тире, так что меткость моя заметно увеличилась. А сейчас это модно. Соревнования «ворошиловский стрелок» идут постоянно, и среди юношей и среди трудовых коллективов. Так что я отблагодарил медиков, которые за символическую плату выделили мне комфортное жилье, тем, что поддержал честь работников санитарной станции на Байрам-алинских городских соревнованиях. Призовое место я не занял, но среди наших медиков я был самым лучшим.