Тринадцатый IV

— Вот, не поверишь, брат, — улыбнулся Павел. — Чтобы спасти тебя. Садись и слушай. А потом сам решишь, оставлять ли эту стерву в живых.

Глава 2

— Он лжёт! — закричала женщина, которая называлась моей матерью.

— Мам, мы тебе верим, — Свете взяла её за руку в попытке успокоить.

Мать вся дрожала то ли от страха, то ли от обвинений. Черт, надо было артефакт правды купить! Теперь придётся подключить весь талант, чтобы разобраться, кто из этих двоих мне лжёт и на кой они нас вообще позвали. Как бы было просто, если люди говорили только правду, но так бывает только в детских сказках.

— Так, давайте говорить по очереди. Паш, ты первый, — я говорил голосом, не терпящим возражений.

Вот почему я не появился в обычной семье, где теплые отношения, и родственники не пытаются подставить друг друга? Впрочем, сожалеть о неосуществимом бессмысленно, надо разбираться с теми, кто есть.

— Лёш, я не просто так её забрал из поместья, — начал старший брат.

Он был двенадцатым по счету в нашей семье, или вернее, уже одиннадцатым.

— То есть ты не собирался нас шантажировать? — хмыкнула Света.

— Любимая сестра, я, конечно, безмерно рад, что ты заговорила, но это не значит, что надо вставлять свои комментарии, где не просят. Научись не перебивать.

Света покраснела от злости. А по пальцам пробежался голубой огонёк. И это мы ещё с собой питомцев не взяли, иначе сестра уже натравила бы на брата Марса. Ей только волю дай…

Но вместо этого я взял ее за руку, предотвращая появление огня.

— Успокойся. Выслушаем обе стороны, потом уже будем судить, — спокойно попросил я, и девушка кивнула.

Евгений же молча наблюдал, попивая дорогой коньяк. Словно алкоголь его интересовал куда больше, чем собственная семья. Вернее сказать, так он спасался от своей же семьи.

— Наш отец не просто так умер. Это был сговор. И она знала о нем, — Павел кивнул в сторону поникшей матери, которая сидела напротив него.

Эта женщина родила троих детей покойному князю Воронцову. Меня, Светлану и младшую сестру — Анастасию. У остальных были другие матери, поэтому Павел с такой лёгкостью обвинял нашу.

Я больше следил за эмоциями, чем слушал. Павел спокойно говорил о смерти отца, и не было в его голосе ни капли злости. А мать вся дрожала. На ней было чёрное платье с короткими рукавами, а на лице ни грамма косметики. Кожа покрылась мурашками, а на лбу выступили морщины. Ей было по-настоящему страшно.

Тут и слов не требовалось, чтобы всё понять. Но брат усердно продолжал во всех подробностях:

— Они травили его специальным ядом. В течении года. Он и не замечал…