«Корабль не выбирает, корабль исполняет» всплыли вдруг в памяти слова мамы. Я едва не выдала себя, прекратив поглаживать обоих своих малышей. Сосредоточилась, стараясь вспомнить что-то большее, но не смогла. Это были какие-то совсем далекие уголки сознания, что-то вроде раннего детства.
От сложных размышлений отвлек Глеб – повернулся на бок, прижался к моей ноге носом и чуть поелозил, устраиваясь удобнее. Я запустила пальцы в его восхитительные прохладные волосы, отчего он утробно замурчал, как большой хищный кот. Я улыбнулась. Еще одно имя нашлось. Мой большой хищный ней, Миэлке Ней.
Искра подергала мой палец, сказала «а-а-а» и взялась пускать пузыри.
Мне нужен весь архив моей матери и место в Совете! Моя дочь никогда не будет вещью!
Полоса индикатора на ползунках моргнула дважды синим на отметке «3» и потухла. Я забрала палец у Йер, погладила ее по животику, склонилась к ее личику и прошептала:
- Кто тут озерная рыбка?
Она принялась танцевать с удвоенной силой и заливаться смехом.
- Кто тут всех потопит? На кого одежды не напасешься?
И вдруг…
- Глеб! Глеб! Малыш! – зашипела я.
Он резко вскочил.
- Нет-нет, все в порядке, - повернулась к нему я, предлагая жестом перебраться ближе к Йер. – Я знаю, ты еще не уснул. Смотри!
Мы склонились над Искрой, чем в очередной раз привели ее в полное восхищение. Она сделала свои большие глаза еще больше, и Иммэдар выдохнул тихое «ого».
- Они карие. – Не знаю, отчего это простое крошечное изменение во внешности дочери вызвало у меня такой прилив счастливого, теплого умиления, но чувство мне безумно понравилось.
- Шоколадка, - усмехнулся Глеб. – Птичка с шоколадными глазами.
Я взглянула на него.
- Птичка?
Он посмотрел в ответ и с улыбкой молча дернул плечами.
- Эйа, - пробормотала я. Это идеальное имя!
- Эйлла, - поправил Глеб. – От Эйа-Лла. Звездная птица. И не говори мне, что это название самого яркого звездного скопления на ночном небосводе Тала. Сам знаю.