- Рэшока, ты что хотел?
- А! - обрадовался мой цветик. - Тебя Кагараши зовет. Говорит, ты связь выключил. А там срочно.
Решила проявить чудеса женской интуиции, взяла сынку за воротник и потянула к выходу.
- Умница, пошли.
- А папа?
- С каких пор ты стал называть так капитана? - я продолжила тащить зачем-то оказывающего сопротивление цветика. - Адольф! За мной!
- С тех пор, как ты вышла замуж. И он меня раньше сыном называть стал. А еще он мне нравится. И он нам подходит в отличие от твоего Елисея.
- Егора.
- Кто такой Егор? - Сишати догнал нас в коридоре и хмуро взглянул на меня.
- Шлоп на лексусе, - подсказала Маша.
Я чертыхнулась. Умных вещей она не запоминает.
- Никто.
- А я не рассказывал? - обиженно надул губы кактусенок. - Ездил к ней один...
- Паша! - состроила я грозное лицо.
Сынка напыжился, поправил нарашеку повыше и пошел вперед. Дольф потрусил с ним рядом, опасливо оглядываясь на сердитую хозяйку. До рубки мы дошли в молчании. Вопрос капитан так и не повторил, а ответить на него я отчего-то не могла. Слова на язык не шли. Ну, был ухаживающий персонаж, был, да сплыл, вернее сама сплавила, как только с Пашкой познакомила.
Для мужиков, вообще, ребенок как детектор на вшивость. Одни убегают сразу при первом упоминании. Вторые остаются, но остаются лишь затем, что искренне верят будто ты, мать-одиночка, отчаянно жаждешь внимания, и стоит им, таким замечательным, умным и мужественным, появиться с цветком и мороженкой наперевес, как ты, тут же, наплевав на здравый смысл, прыгнешь к нему в койку. Егор относился ко вторым, причем факт, что мороженку я люблю не меньше, чем цветущую растительность, он так и не усвоил, что уже настораживало. Ну, а третьи. Третьим стал инопланетный капитан. Один - ноль. Не в пользу земной сильной половины. Днем с огнем, что называется.
Кагараши встретил нас встревоженным шипением. Сишати расположился за своим пультом, вновь став сдержанным, холодным и внимательным. Пашка брякнулся в свое кресло, поерзал, отлепил Машку от шеи и пересадил для удобства на колени. Я встала рядом, не отрывая взгляда от профиля мужа. Странное слово, непривычное, пока... Сишати почувствовал мое внимание и повернулся. Уголки его губ дернулись, обозначив еле заметную ласковую улыбку, от которой сердце предательски забилось быстрее.
- Мудрые.
В этот момент все три экрана свернулись черными глазками и, моргнув, отобразили внимательные, суровые лица пожилых мужчин. Пашка тут же принялся пересчитывать их вслух.
- Тринадцать! - счастливо закончил мой цветик. Сишати, меж тем, вел разговор со старцем, что задал на станции вопрос о моем сиросэкайском имени. Я, наконец-то, узнала этого мужчину. Именно его я видела на портрете с нашим врачом.