«Готова к репликации»
И эти короткие три слова сделали меня счастливым. Очень счастливым! Теперь у меня была в запасе вторая жизнь. На случай, если с первой что-то пойдёт не так. А здесь, на этой дикой планете, очень многое может пойти не так.
Потому что это опасный и неизведанный мир.
А выжить в таком мире сложно. Особенно нам, венцам эволюции, избалованным комфортом, безопасностью и цивилизацией…
Глава 11. Ваще чот хозяйственная
Думал ли когда-нибудь Ваня, что будет служить в полиции? Нет, Ваня никогда не думал, что будет служить в полиции. Ваня же — не специализированный робот, чтобы в полиции служить. Однако же, вот так сюрприз!.. Мир вокруг так изменился, что сидит теперь Ваня у странного сооружения под названием Алтарь Вознаграждения.
И следит за порядком.
А точнее, за тем, чтобы никто из новеньких членов группы не лез к Алтарю. Да и стареньких членов группы тоже пускать не велено. Так сразу и вспоминаются всякие истории про «не положено» и «не велено». Ну там, где часовой или охранник на любые претензии отвечает одно и то же. Причём с непрошибаемым выражением лица.
Если не понимать сути происходящего, то кажется, что исполнители в этих историях тупые. Однако сейчас, стоя рядом с Алтарём, я отчётливо понимал: да ни фига!.. Просто они хитрые и всю вину за ситуацию на начальство валят.
К сожалению, это отлично прокатывало только у Трибэ и Мелкого. Они-то не начальство.
А вот у Вано не прокатывало. Потому что он начальство.
— Да как-то?! — мужчина, которого уже минут пять мариновали «неположенами» и «невеленами», наконец, сообразил, куда его шлют.
И перевёл осуждающий взгляд на меня:
— Слушай, начальник, ну что за дела-то?!
Обращаясь ко мне, мужчина чуть не переступил черту. И не абы какую, а выведенную на земле самим Сочинцем.
Черта была символом рабства и угнетения. Она окружала площадку рядом с пунктом выдачи заказов на Алтаре Вознаграждения. Тот, кто за неё заступал, согласно правилам должен был подвергнуться наказанию. А именно, прессиям (это когда прессуют), репрессиям (если с первого раза не понял) — ну и последующим гонениям за черту.
Я вздохнул… Отложил в сторону древко от копья с вставленным в него новым наконечником, который успел наполовину замотать самопальной верёвкой. А затем поднял взгляд на вопрошающего.
Мужчина — или, скорее, даже парень — был на вид не старше двадцати пяти лет. Видимо, один из тех, кто во время «передела власти» жался в основной группе. А потому и не запомнился своим решительным видом.