— Эй! Э-э-э-эй! — проорал я в сторону иглогрива, но тот меня не слышал.
Я попытался свистнуть. Однако и свист должного эффекта не возымел.
— Вано! Вано! Держи бубен! — засипел сзади Чемодан и выудил из недр своего рюкзака…
Бубен.
Настоящий!
Всамделишный бубен!
Треугольный, правда. Но кому сейчас легко?
Я протянул руку и, кося одним глазом на иглогрива, внимательно осмотрел инструмент. Не представляю, как Чемодан сделал этот бубен и когда… И главное — зачем? Но это была серьёзная заявка на прорыв в музыке. Нашей родной, неандертальской: с трудовыми мозолями и без музыкального слуха.
На каркас из дерева крепилась растянутая кожа. И натянута она была так, что казалось, вот-вот зазвенит от порывов ветра. К бубну прилагалась палка с деревянным шариком на конце.
Я снова вернулся на исходную позицию. А затем примерился и стукнул палочкой.
— Бум-м-м-м-м!.. — разнеслось над равниной.
Я снова стукнул в бубен, а потом ещё и заорал:
— Эй! Образина! Давай сюда!
Почему-то, услышав этот крик, в мою сторону обернулся не только иглогрив — но и мужчина на скале. Не знаю, чего это он? В любом случае, мне надо было привлечь хищника, и я снова ударил в бубен. А потом… Ну что… Потом я начал танцевать!
Правда, я не знал, как правильно танцевать, чтобы тебя захотел сожрать огромный лев с гривой иголок… Поэтому просто скакал на одном месте, оттопыривая в сторону то одну ногу, то другую. И бил в бубен, само собой. Ритм задавал.
Сзади раздавалось сдавленное хихиканье. Но я старался не обращать внимания на этих наглецов. И пусть завидуют! Их лидер хорошо сложён, умеет ловить ритм и отлично танцует!.. А смеяться над этим — глупо и недальновидно. Вот обеспечат себе вторую жизнь — и тоже попляшут, обещаю!..
Когда ко мне присоединился Русый, пытаясь в подвываниях нащупать ритм танца — хихиканье перешло в сдавленный ржач. Но мой питомец аккомпанировал недолго… Он увидел, как иглогрив, медленно развернувшись к нам, стал разгоняться — и тут же слинял.
Не дурак.
А вот Вано — дурак. Я продолжал бить в бубен, отбивая такт, и танцевать. А хищник стремительно надвигался на меня с такой скоростью, которую живые существа не должны развивать. Это же просто невежливо по отношению к добыче!
Сложнее всего было не броситься бежать самому… Но я держался! А потом мне вдруг захотелось упасть лицом в землю и заплакать… Но было слишком рано! А затем очень захотелось заорать… И я-таки заорал.