– Ну… ну около того… чуть больше двух часов…
– И с чего же ты тогда устал? Ты всего сто двадцать минут здесь. Из этих ста двадцати минут не менее получаса ты стоял и ныл, еще около часа помогал чистить канаву, грузить не слишком тяжелые куски тел, ну и раз шесть прогулялся с носилками. И все. Это все, что ты сделал за сегодняшний день. Не было выматывающих тренировок, не было погонь, ты не получил тяжелых ранений. Так почему же ты сука устал?! Почему ты, падла, спотыкаешься от усталости?!
– Да нет… нет… ну… все ведь так делают! Все выполняют одно задание и возвращаются в город – усталые и довольные. Отдыхают день или два. Чинятся, тренируются, снаряжаются. Ну!
– Усталый герой имеет право вернуться в город, смыть трудовой пот, от пуза пожрать, чуток выпить и затем трахнуть самую смачную красотку борделя – кивнул я и, убрав кулак, отвернулся – Но ты не герой. И трудился чуть больше часа. Еще раз повторишь про усталость, которую ты просто придумал – и я тебя удавлю.
– Да я че-то прямо взбодрился как-то – зябко передернул плечами Тарлос – Резко так… ух! Прямо прет энергия! Может я заблуждался?
– Заблудилась твоя мать, когда передумала и не прибила тебя сразу при родах, недоумок – мило улыбнулась Джоранн – Хватит скулить.
– Да понял я… понял…
Вернувшись на позицию, снял игстрел с плеча и махнул рукой. Рэк и Хван выдвинулись вперед, чуть разошлись. Джоранн встала слева. Азиат после короткой паузы занял позицию справа от меня. Еще двое позади и одна надежда, что за нами не крадутся зомби – эти и слова озомбяченного не заметят.
Миновав следующие десять метров, мы остановились рядом со следующими невысокими шипастыми кустами. И воззрились на абсолютно круглую бетонную полянку с покрашенными детскими горками, лесенками, качелями. В паре мест бетон расчерчен детскими вроде бы каракулями, кое-где клетки детских классиков, еще в одном месте отлично начерчена та странная игра, где игроки вроде бы шайбу пихают по клетками, толкая их издалека длинными швабрами. В центре «полянки» лежит дерево, причем ему тут тупо неоткуда было взяться – даже расти оно раньше на краю поляны, все равно не смогло бы очутиться в центре обширной детской площадки и уж точно не смогло бы заклиниться обеими концами под вмурованными горкой и лесенкой. Кто-то принес сюда поваленное дерево, уложил определенным образом, вклинил концы бревна.
Но это ладно…
А вот с чего зомби прыгает по классикам на одной ножке?
Склонив голову, по классикам медленно прыгала молодая безрукая девица с побуревшей и покрытой наростами кожей. Склонив голову, она вроде как что-то бормотала и прыгала, прыгала, прыгала с одной цифры на другую, сбивалась, возвращалась, долго скользя взглядом по клеткам, выбирала откуда назад, для чего-то подпинывала гремящий череп.
Я кивнул Рэк.
Несколькими огромными прыжками оказавшись рядом с попрыгуньей, орк с размаху опустил заранее занесенный пожарный топор на башку зомби, успев посочувствовать:
– Не расстраивайся.
Шмяк. Шмяк. И еще раз шмяк.
Отрубив сплющенную голову, орк вернулся. А я с интересом спросил у пространства:
– А какого хера?
– Замуровали… – с горечью отозвался мне выдвинувшийся из бетона стальной столбик – Сука Бруха, чтоб ей ее сова в жопе гнездо свила!
– Угу… – кивнул я – И давно сидишь, сурвер?