Это больно.
Это очень больно. Это острая пронзающая игла мечущаяся в черепе, звон везде и повсюду, желание оторвать себе уши и… Выгнувшись и снова согнувшись, обхватив голову, Тарлос затанцевал, смешно кружась между горок и лесенок. Дотанцевав до бревна, он запнулся, упал, ударившись башкой о лесенку и облегченно затих.
– Насчет зомби не бойтесь – нет вокруг никого. В моей зоне точно нет. Хотя безрукую зря пришибли – я к ней уже привык. И жрачки у ней где-то неподалеку хватало – уйдет бывает на часок, но всегда возвращается и снова прыгает, кровь с губ о плечо вытирая… и Дульсинея моя привыкла к ней.
– Вылазь – напомнил я – И персики тащи. Заодно поведаешь о тех, кому мы вдруг дорогу перешли.
– Так я собираюсь! Можешь не торопить – у меня таймер тикает. Если не успею вручить условленную награду – мне жопа. Система наложит санкции суровые.
– А что ты матерью ее не называешь? Здесь это модно…
– Пошла она в жопу!
Фыркнув, я убрался с качелей – моя место заняла улыбающаяся израненной харей Сексора – и залез повыше на изогнутую больной срущей собачкой горку, где и уселся на ступеньках, не забывая крутить башкой по сторонам. Мало ли что сказал влюбленный в резиновую Дульсинею старпер…
– Баланс проверил?
– Секунду.
Пощелкав меню, убедился, что на счет упала целая крона.
Баланс: 48.
– Все. Пояс смертника защелкнул, карабин прикрепил. Выхожу.
– А не боишься, что мы тебя грохнем? – с интересом спросил я – Ведь мы отмороженные…
– А у меня выбора ноль, гоблин Оди. Жратвы и лекарств не осталось. Воды полно, но на одной воде…
– Поэтому из награды только персики?
– Или ананасы! Выбор я все же дал. Хотя у меня осталось всего десять банок – и все фруктовые. Дерьмо! Ведь как назло ананасы и персики ненавижу! А вишню и абрикосы давно сожрал…
– А почему консервов побольше в награду не пихнул? Четыре банки – звучит лучше, чем две. Шесть банок – еще лучше.
– Побоялся – признался чем-то там звякающий сурвер.
– Чего?