— Слышь, петух... — Я не улыбался. — Ты, по-моему, берега попутал. Забыл, что я знаю про твои большие пидорские дела?
Даймонд рассмеялся так добродушно, что со стороны, наверное, казалось, что я как-то особенно удачно пошутил.
— И что ты будешь с этим делать? Включишь микрофон и начнёшь дрожащим от слёзок голосом обвинять меня не пойми в чём? Полагаешь, найдётся хоть один человек, который тебе поверит? Ты глупец, Мёрдок. Здесь нет видеокамер, и тебе нечем подтвердить свой бред. Я заманил тебя в ловушку, и вот ты здесь. Отступать некуда. Либо ты отыграешь концерт и повиляешь хвостиком, чтобы получить печеньку, либо попытаешься выступить против меня, и тогда я с сожалением признаю, что ты неисправим, и когда меня выберут — а меня выберут! — я изгоню тебя из города навсегда. Не поднимай так скептически бровь. У меня будет такое право. Выбор за тобой. — Он похлопал меня по плечу. — Удачного выступления.
Пидарюга включил микрофон и обратился к аудитории:
— Концерт вот-вот начнётся. И я присоединюсь к вам, вместе с моей прекрасной невестой! — Он указал куда-то в сторону, и я, посмотрев туда, увидел румяную от своего тупорылого счастья Доротею.
Опять аплодисменты. Бля, за что они так любят этого пидора?! Только за то, что он — пидор? Ну, пидоры милые и ласковые, это да.
Даймонд сбежал вниз со сцены, перемахнул через заграждение и, встав рядом с Доротеей, целомудренно поцеловал её в губы, как первоклассницу. Я перевёл взгляд на Дона и увидел, что он пробирается к выходу. Сглотнул...
— Прежде чем мы начнём, — хрипло сказал я в микрофон, — я бы хотел, чтобы на эту сцену вышел один человек. Мне недавно пришлось идти в один опасный рейд... В котором мы прошли чутка подальше, чем этот наш хвалёный Даймонд. Да-да, можете посмотреть таблицу достижений, или как там это говно называется. Так вот, без этого человека у нас ничего бы не получилось.
Дон вдруг остановился, повернулся ко мне. Я сглотнул застрявший в горле комок и, закрыв глаза, сказал:
— Арчибальд. Арчи, ну где ты там уже?
Арчи понадобилось минуты две, чтобы добраться до сцены. Он был бледен и дрожал. Публичные выступления — это явно было не его.
— Готов? — повернулся я к нему.
— Д-да, — пропищал Арчи. — Только я говорить не могу.
— Ок, я сам. — И я вновь заговорил в микрофон: — Что ж, вы, наверное, знакомы с заклинанием Пелена Памяти. А если и нет, то можете найти его описание у себя в интерфейсе. Сейчас, конечно, не можете, потому что далеко не все из вас маги. Но как только вы его увидите — появится подсказка.
Я посмотрел на Даймонда.
Даймонд бросился к сцене. Но перед ним, как из-под земли, вылез Колян. Я чуть улыбнулся и продолжил бодрее:
— Суть заклинания в том, что с его помощью маг может показать воспоминания другого человека. Только настоящие воспоминания. Никаких выдумок и голословных утверждений. Только хардкор! Кастуй, Арчи. Я готов.
Арчи шепнул пару слов и концом посоха осторожно прикоснулся к моему затылку. Я сосредоточился на той ячейке памяти, которую из эстетических соображений следовало бы сжечь давным-давно.
Над сценой, высоко-высоко, развернулась дымка. Она вытянулась в плоскость, потемнела, как экран выключенного ноутбука, потом посветлела, как простыня в кинотеатре. И, наконец, на ней появилось изображение.
Как будто я иду с видеокамерой. Безобразная пьянка у меня дома. Кругом ужратые тела. Рома за барабанами, короткий беззвучный диалог. Звука Пелена не давала. Может, совсем, а может, надо было прокачивать. Не важно. Лучшие фильмы в истории кино были немыми. Когда людям есть что сказать, они не п**дят много.