Все эти размышления были, конечно, очень полезны, но я отдавал себе отчет в том, что пока мы никуда лететь просто не готовы. «Харгейса» показала себя очень неплохим кораблем, однако с по-настоящему серьезным противником она если и сталкивалась, то только в режиме бегства от него. Низкая маневренность, невысокая скорость и большие размеры делали модернизированный войсковой транспорт уязвимым. Даже если бы удалось что-то сделать с его двигателями, он всё равно подходил бы только для решения вспомогательных задач. Без серьезного эскорта любой полет «Харгейсы» мог закончиться очень печально, а полноценных боевых кораблей у нас было всего три, да и то с учетом еще не введенного в строй «Корсара-35».
Ко всему прочему, я не очень понимал, как обосновать Зыкову и Анне саму необходимость полета в систему Рифа. Они-то понятия не имели ни о какой базе проекта «Выживание расы». В конце концов, я решил задать Лису прямой вопрос о возможности сообщить им эту информацию и получил ответ, вполне ожидаемый по содержанию, но немного удививший меня по форме.
– Оператору настоятельно не рекомендуется разглашать третьим лицам любую информацию, связанную с проектом «Выживание расы», – явно цитируя какую-то инструкцию, произнес Лис, – Исключение может быть сделано только в случае крайней необходимости. Например, при прямой угрозе жизни оператора. В этом случае информация может быть предоставлена третьему лицу лишь в объеме, минимально необходимом для предотвращения возникшей угрозы. Каждый подобный случай будет отдельно рассматриваться и оцениваться эвристическим алгоритмом протокола «Выживание расы». По результатам этой оценки возможен пересмотр статуса оператора в сторону снижения его уровня доступа к объектам проекта вплоть до полного отказа в доступе.
– Вот спасибо тебе, добрый алгоритм, – выданная Лисом информация радости мне, естественно, не принесла. В переводе на нормальный язык и применительно к моей ситуации это должно было звучать примерно так: «Ты можешь, конечно, попробовать рассказать Зыкову, зачем тебе нужно попасть в систему Рифа, но по итогу необходимость лететь туда, скорее всего, отпадет сама собой».
В общем-то, создателей эвристического алгоритма даже можно было понять. В неконтролируемом распространении информации о проекте они были крайне не заинтересованы. Вот только легче мне от этого не становилось.
Обдумав несколько вариантов легенды для Зыкова и отбросив их за явной непригодностью, я решил пока сосредоточиться на том, что мне пришлось бы делать в любом случае, а именно на подготовке кораблей к дальней и опасной экспедиции. Оснований для этого у меня имелось более чем достаточно. Заканчивать ремонт и модернизацию «Корсара» и «Тортуги-46» нужно было в любом случае. Тут у контр-адмирала не могло возникнуть никаких вопросов.
Создать на основе найденного нами оборудования производственную линию по выпуску торпед для «Харгейсы» и «Корсара» я тоже собирался независимо от того, отправимся мы куда-то или нет. Без этого оружия высовываться за пределы зоны гравитационного ограничения Бриганы мне бы всё равно никто не позволил. Ну, а где торпеды, там и новая модификация «Сюрикенов», неплохо показавших себя в двух последних боях.
Да и других дел у меня хватало. Одна только история с доктором Ли требовала немало внимания, а если учитывать еще и то, что мне приходилось несколько часов в день тратить на изучение баз знаний, добытых на Куньмине, то вообще становилось не вполне понятно, где брать время на сон.
В итоге вопрос с изобретением повода для посещения системы Рифа я решил отложить до возвращения капитана Конева. Он ведь вполне мог привезти некую весточку от лягуров или даже новый приказ от генерала Аббаса. Последнего мне, естественно, очень не хотелось, но исключать такое развитие событий было нельзя. Тем не менее, эта информация могла в корне изменить наши планы, а где новые планы, там и новые возможности.
Честно говоря, я опасался, что не смогу найти среди техников добровольца для проведения операции по извлечению нейрочипа, но по факту согласился первый же, кому я это предложил. Похоже, жизнь с чипом в голове не доставляла их носителям большой радости, а многочисленные побочные эффекты продолжали их угнетать, даже несмотря на быстро нарастающие изменения в психике.
Доктор Ли старался держаться уверенно и невозмутимо, но было видно, что внутренне он сильно переживает за исход операции. Судя по сосредоточенным лицам его ассистентов, для них предстоящее тоже было далеко не рядовым событием. А вот Томас Флу, довольно молодой парень, ставший техником два года назад, выглядел на удивление спокойным, хотя именно ему предстояло испытать на себе непроверенную методику извлечения нейрочипов, с которой все участники операции были знакомы лишь теоретически.
– Вы совсем не волнуетесь, Томас? – спросил доктор, проводя последнее предоперационное тестирование пациента.
– Что бы ни случилось, мне будет только лучше, – ровным голосом ответил техник.
Если он и испытывал какие-то эмоции, на его лице это никак не отражалось, и доктор Ли предпочел воздержаться от дальнейших вопросов.
Операция длилась четыре с половиной часа. Я на ней не присутствовал, многочисленные направления деятельности Инженерной академии постоянно требовали моего личного участия. Тем не менее, результата я ждал в изрядном напряжении, и когда мой коммуникатор завибрировал, высветив на экране лицо доктора Ли, я немедленно ответил на вызов.
– Мы закончили, – устало произнес доктор. – Пациент жив.
– Как он перенес операцию?
– Состояние стабильно тяжелое. Мы поместили его в новую медкапсулу и запустили реанимационную процедуру по твоей программе. Во время операции программное обеспечение не дало ни одного сбоя, так что, надеюсь, и реабилитация пройдет успешно, но раньше, чем через пару часов я ничего сказать не смогу.
– Хорошо, я подожду. Сообщите мне сразу, как только появится хоть какая-то определенность.
– Непременно, – кивнул доктор. – Рич, я могу задать тебе один вопрос?
ebooksa