Чисто по-женски. Но надеюсь, она не настолько глупа, чтобы быть уверенной, что действительно одной ночью все закончится.
Я спустя несколько вздохов перекрываю вентиль с бьющим кипятком гневом.
Ладно, она научится.
Она вообще весьма способная к обучению девочка. И слушаться меня она тоже научится. И уходить из постели, только когда я ей позволю.
Иду в душ, долго стою под струями воды, вспоминая, какой непосредственной и алчной была Маша. Невольно губы растягиваются в улыбке.
Нет, ругать я ее точно не буду. А вот приучать к себе, медленно, но верно затягивать в свои сети, обязательно. Совсем скоро она даже оступиться не посмеет без моего ведома.
Надеваю мятую одежду и еду на лифте вниз, туда, где оставил машину. На подземной парковке надеваю новый костюм, рубашку, которые всегда хранятся в багажнике. Сажусь за руль, выезжаю на проезжую часть. Осматриваюсь по сторонам. Не удивился бы, увидев бегущую Машу, в одной простыне на своих десятисантиметровых шпильках… Но нет, очевидно, это зрелище я пропустил.
Звоню ей на телефон, но она, конечно, трубку не поднимает. Тогда пишу лаконичное:
«Как ты себя чувствуешь?».
«Нормально», — тут же прилетает ответ. Такой же до отвращения лаконичный. Я уже заношу палец, чтобы высказаться, но глушу в себе раздражение. Нельзя. Спугну. Пусть думает, что там на верхнем этаже все закончилось.
«В понедельник не опаздывать, у меня важное совещание».
«Как скажите, босс».
Мне больше нравится «господин», но об этом я скажу ей в понедельник.
К своей квартире я подлетаю через двадцать минут и сразу поднимаюсь на последний этаж, где и на данный момент проживает моя теперь уже бывшая любовница.
У двери стоит Гена. Тут же выпрямляется, заметив меня.
— Арсений Ярославович?
— Внизу пока будь, если понадобишься, наберу…
Дверь открываю своим ключом и вхожу. Заранее готовый к любым летающим предметам. Такое уже бывало. Каждое расставание с любовницами превращается в поле битвы. Каждая считает меня мерзким извращенцем, но каждая до последнего держится за меня, словно мужиков в мире больше не осталось.
— Августина, милая, я вернулся.
Внутри квартиры что-то разбивается, и я иду туда. Красивая, заплаканная женщина бьет посуду на кухне. Готовить она, кстати, не умеет. Но, если бы била свою косметику, я бы удивился.