— Влип, мягко сказано. Ты меня приворожила, признавайся.
— Ага. Приворот на голой груди… — я скалюсь. Тот момент просто как взрыв. Ее идеальная грудь с отметиной посередине. Мне хотелось, чтобы ее оставили мне, мне хотелось зализать ее языком, мне так много тогда хотелось… — Почему ты так смотришь? И что ты делаешь…
Я уже стягиваю покрывало, потому что жарко невыносимо, и больше вопросов не возникает. Маша жадно смотрит на член, который прижат к животу, и накрывает его ладонью…
— Мне кажется, мне нужен новый урок минета.
— Какая умная у меня девочка, — хватаюсь за ее волосы, направляя и обучая…
Глава 28
Тело отзывается раньше, чем губы касаются гладкой прохладной кожи самого кончика могучей плоти. Его кто-то словно долго полировал, и прикасаешься словно к кожице яблока.
Поднимаю глаза… Все ли правильно делаю. Натыкаюсь на требовательный, почти бешеный взгляд. Ему не терпится оттрахать мой рот, а я тут медлю, потому что это слишком волнительно, хочется оттянуть этот момент, запомнить его.
— Выпусти слюну, — раздается хриплое требование. Низ живота простреливает теплой пустотой, а во рту как по команде образуется слюна.
Я подчиняюсь, смотря, как обильно влага покрывает вершинку члена. Теперь он мокрый, поблескивает в темноте, дергается, словно в такт моего сердцебиения.
Воздух заканчивается, когда тяжелая рука накрывает затылок, чуть надавливая. Перед глазами плоский живот с четким рисунком кубиков, я упираюсь в него второй рукой, чуть царапая, а губами обхватываю головку, сильно растягивая рот. В какой-то момент по ногам проходит мороз, что Арсений будет груб и сделает мне больно, насколько в нем сильно напряжение, но эта тревога рождает и острое, как нож, возбуждение. Оно режет доводы разума, и я просто втягиваю предмет собственного любопытства глубже,
— Ах, сука… Теперь щеки втяни, как будто сок пьешь.
Член не такой вкусный как сок, но ощущать в своем рту власть над его телом очень сладко. Рука давит, и я пропускаю твердую плоть глубже. Она упирается в гортань, воздуха не остается, и я часто дышу через нос. Я задохнусь. Или он просто порвет мой рот.
— Тихо-тихо, — поднимает он меня, давая отдышаться. Паника отступает, как только чужой язык слизывает мой страх с губ, мягко целует, не отрываясь смотря в глаза.
— Доверяешь мне? — его голос патокой обволакивает нервные окончания, полностью меня расслабляя. Я киваю и сама возвращаюсь к члену. Накрываю его пальчиками, понимая, что целиком даже обхватить не могу. Скольжу вверх-вниз, снова накрываю головку.
— Теперь поработай языком, — направляет меня, часто и шумно дыша.
Я полирую головку, скольжу ниже по тугой поверхности, чувствуя напряженные вены, чуть задеваю мягкую ткань яиц.
Арсений дергается, поднимает меня и вынуждает накрыть член ртом, втянуть его в себя, обнять тугим кольцом.
— Дыши носом, расслабься, просто, блять, расслабься, — требует он довольно грубо, а потом начинает двигать бедрами, врезаясь в рот окаменевшим членом. Дает передышку, а потом снова начинает скользить по стенкам рта. — Зубы.