Физик против вермахта

22
18
20
22
24
26
28
30

— Вам больше не нужно ни о чем беспокоиться, мистер Тесла! — широко улыбаясь, кричал Смит. — Теперь за вашей спиной стоит дядюшка Сэм, и он обо всем будет беспокоиться. Слышите, мистер Тесла?

Агент постепенно удалялся. Перебирая руками по поручням, он продвигался к трюмному люку.

— Все будет окей, мистер Тесла! — выкрикнул он напоследок, оказавшись у люка. Именно там сейчас находилась вся команда эсминца, а также большая часть прибывших со Смитом. — Скоро вы будите далеко отсюда, и забудете про все это, как страшный сон…

По-прежнему, улыбаясь, агент захлопнул люк трюма. После подпер запор специально приготовленной железякой.

— Я же говорил, что все будет, как надо, — Смит развел руками, показывая, что все находится под его контролем. — Еще один момент, и все будет закончено.

По знаку Смита один из его людей притащил к борту здоровенный рюкзак. Быстро выложил на палубу какие-то вещи, мотки проводов. Подошел второй диверсант, и, присев у рюкзака, начал в нем копошиться.

— Что они делают? — Теслин начал подозревать нехорошее. Смешки и недомолвки со стороны Смита начали обретать контуры такого, от чего мурашки по спине побежали. — Смит? Что в рюкзаке? — с мостика он видел провода, ровные кирпичики брикетов, которые соединялись вместе. — Это взрывчатка? Зачем это?

Конечно же, он знал ответ. Люди Смита собирали взрывное устройство, которым собирались подорвать у борта эсминца. Теперь-то было понятно, почему задраили люк трюма. Никто и не собирался всех эвакуировать. Море должно было скрыть все тайны и секреты.

— Что вы, как недотрога из католической школы, мистер Тесла? — ощерился агент, вернувшись на мостик. — А как, по вашему мнению, сохранить все в тайне? На корабле почти триста гавриков, а половина из них иваны. Предлагаете их отпустить? Не-ет, мистер Тесла. Это слишком опасно. Для всех вы должны умереть, сгинуть в морской пучине вместе со своим чудо-оружием. Понимаете меня?

Что тут понимать. Ясно, как дважды два, куда вел агент Смит. Теслину сейчас делали стопроцентное алиби, которое должно было успокоить и Союз, и Германию. Естественно, США от такого выиграла бы больше всех. Пока немцы и русские спокойно бы убивали друг друга, американцы неторопливо двигались бы вперед. Гениально!

— Вы же убьете их всех, — Теслин посмотрел на зафиксированный люк трюма, содрогавшийся от ударов. Закрытые внизу люди, по всей видимости, тоже все поняли. — Это же живые люди…

— Ничего личного, мистер Тесла, это всего лишь бизнес.

И Теслин видел, что это абсолютная правда: в этих смертях для агента, действительно, не было ничего личного. Тот просто старался хорошо выполнить работу, за которую ему хорошо заплатили. Просто бизнес, очень доходный бизнес.

— Там же и мои люди, — Теслин сделал попытку пройти мимо Смита, но был остановлен. — Вы не говорили, что все будет именно так. Я же с ними через огонь и воду пр…

Американец каким-то кошачьим движением скользнул вплотную к нему. Рука вылезла из-за пазухи с внушительным револьвером, который тут же уткнулся в живот Теслину.

— Вот только не надо давать заднюю, мистер Тесла, — от добродушия и веселости на лице американца не осталось и следа. Словно маску сбросил. — Сейчас вы возьмете свое барахло и пойдете на корму, как миленький. Будете артачится, сделаю вам больно. Уверяю вас, мистер тесла, я знаю сотни способов сделать так, что вы забудете обо всем на свете. Вам понятно?

Теслин, отступая назад, скрипнул зубами. Не верить его словам было просто глупо. Агент тренированный убийца и с легкостью исполнит все, что обещал.

— Ну, мозги встали на место? Еще добавить? — еще один тычок стволом пистолета в живот. Было так больно, что Теслин аж отшатнулся. — Шустрее, мистер Тесла! Мои люди уже перекинули канат. Сейчас напялим на вас надувной жилет, пристегнем к страховочной системе, и отправим на «Альбатрос». Не успеете и глазом моргнуть, как окажитесь на месте. А я следом за вами…

Теслин судорожно дернул головой. Похоже, все. В глазах Смита читался железный приговор всему, чему он верил.

— Я не могу их здесь оставить, — руки старика безвольно повисли, а вся фигура выражала бесконечное отчаяние. — Вы понимаете меня? Они же мне верили… Как же я предам их?