- … Дернул люк, толкнул он люк,
Из последних сил, что было.
Скрежет стали рванный звук,
И все в памяти застыло.
А танкист едва дышал, замерев без движения. Слушал так, как никогда не слушал. Ведь, это про него, про его ребят, про его танк. Марлевая повязка на его глазах покрывалась влагой, а он скрипел зубами.
- Дым души, кромешный ад,
И уже с дыханием туго.
Только мысли за ребят,
Может вырвались они из круга…
Мишка пел, уже не сдерживаясь. Чуть с хрипотцой ломающегося голоса, чувствуя, что это уже не слова, не песня, а боевая молитва. Закрыл глаза, отрешившись от всего, что вокруг его окружало.
- А его тащил мед. брат,
Из пылающей машины.
Обгоревший лейтенант
Материл вражины мины…
И закончив песню, парень открыл глаза. Хотел подняться, но его рука была зажата в руке танкиста. Крепко, со всей силы.
- Кхе..Кхе, - прохрипел раненный, подтягивая парня к себе. – Браток, спасибо… Совсем ведь про меня… Мы тоже вдарили по нему, а он все равно прет. Мы снова, а он прет… Осколочным, бронебойных больше не было… А потом и нам прилетело… Санька вытолкнул меня из люка, а сам там остался…
Руку парня еще сильнее сжал. У Мишка аж слезы от боли выступили.
- Спасибо, браток. Спасибо. Мозги мне вправил…
Когда же Мишка все встал и подошел к двери палаты, то вновь увидел недавнюю картину. В коридоре было не протолкнуться от людей, усиленно теревших глаза.
- Опять ты! – не успевшего опомнится, Мишку вдруг выдернули из толпы и поставили перед начальником госпиталя. –Хватит с меня! Что за нарушение режима?! Ну-ка, шагай за мной! Живо! Оправлю тебя туда, откуда пришел…