– Эм… да, все понятно, спасибо большое! – поспешно благодарю я.
И не смотрю, не смотрю на Луку!
На то, что у него проблемы со слухом, я не надеюсь. Этот номер даже с его папой не прокатил.
Понимаю, что смущаться здесь нечего, это же не я задавала вопросы, но щеки мои горят значительно ярче, чем встречные светофоры. А ближе к дому все только усугубляется. Так я бы спросила его: не хочет ли он зайти? Он уже был у меня дома, не раз. А сейчас он может подумать, что я намекаю. Услышала разрешение от врача – и вперед!
Но и уйти просто так тоже странно.
Мои сомнения разбиваются его натиском. Едва машина останавливается у моего парадного, он просто обхватывает меня за шею и тянет к себе. Мои губы его узнают, даже приветствуют тихим стоном.
Тело отзывается на его запах, властность, с которой он удерживает меня, и жадность, с которой он терзает мой рот. Выбивая из головы все связные мысли, заставляя забыть про смущение и выдохнуть между поцелуями:
– Поднимешься?
– Сейчас не могу. – Очерчивает пальцем мой рот, как будто ему недостаточно, мало и действительно хочется большего, переступить через ту черту, у которой мы бродим так долго, то встречаясь, то отталкивая друг друга. – Я тебе позвоню.
Из машины я выхожу с улыбкой от уха до уха и не пытаюсь этого скрыть. Взгляд Луки приятно обжигает между лопатками. Обернувшись у двери парадного, хочу махнуть ему рукой, но вижу, что он отвлекся на телефон.
– Да… нет, я занят, – долетают до меня обрывки его разговора. – Не стоит, я не голоден.
Я захожу в парадное раньше, чем Лука поймет, что я могла его слышать. Стою так какое-то время – в темноте, тишине. А потом сама себе удивлюсь: ну и что я тут себе сочинила? Кто-то из знакомых пригласил его пообедать. У него много друзей и приятелей. Егор же пояснял, почему он Паук.
Да кто бы ни пригласил, пусть даже тот, о ком я решила не думать. Главное – что он отказался, разве не так?
Ира не зря поручилась за своего шефа. Федор Иванович хоть и состоятельный человек, но без напускного снобизма. Его не смущают условия, в которых приходится стричься. Это я больше волнуюсь, что ему не будет комфортно.
– Не развалюсь, – говорит он, когда я начинаю суетиться и пояснять, что, так как мы не в салоне, все будет чуть-чуть по-другому.
Его реакция на мой вопрос «чего бы ему хотелось», тоже емкая и короткая:
– Главное – просто не испортить.
Не спешу соглашаться с ним. У него интересные черты лица – жесткие, волевые; хорошие, хоть и жесткие волосы. Это только кажется, что прическу мужчине сложно испортить. На самом деле это не так. Да, женщин прическа меняет сильнее, но если у нас есть средства для укладки, заколки и другой арсенал, чтобы что-то исправить, мужчины «носят» то, что им достается.
– Почему вы пришли ко мне? – спрашиваю я перед тем, как начать стрижку. – У вас очень хороший мастер.
– Он в отпуске. – Он сдвигает брови на переносице и ловит в зеркале мой взгляд. – Договаривайте. Мастер хороший, но…