– Хорошо подумай, Жан. Не стоит из-за одного меня терять возможность выследить тех подонков, что убили твою мать.
– А это не только из-за тебя. Если честно, мне не понравился пришедший сверху приказ убить женщину с двумя маленькими детьми. Я не для того в орден пришел, чтобы детей сиротами делать, нечисть они или нет. – Он дернул плечами. – Чем я тогда лучше тех скотов, которые напали на мою собственную мать? Пожалуй, я с этого момента пас. Кстати, ты ведь никогда не говорил, почему сам пришел в орден. Какая у тебя история?
Дитрих снова не ответил.
Рассказывать, в общем-то, было нечего. Он жил простой жизнью: следовал вере, привитой в детстве набожными родителями, исполнял приказы. Ему сказали, что нечисть – зло, и Дитрих всем сердцем поверил. Своя собственная история для этого не требовалась, хватало чужих. Историй Жана, Майка, сестру которого свела на тот свет колдунья, историй других парней, чьи родственники так или иначе пострадали от колдовства. Доказательств, что нечисть пора стереть с лица земли, всегда было достаточно. Во всяком случае, пока он не заглянул в душу одного из нелюдей и сам не присоединился к их числу.
Когда первая ярость из-за насильственного обращения в вампира прошла, встал вопрос, что делать со всем этим дальше.
Бог, на которого Дитрих всегда полагался, привычно молчал в ответ. Он не желал ни подтверждать, ни опровергать то, что действительно хотел резни в Кастелло-делла-Серените, и немец чувствовал, что больше не имеет права говорить: «Так хочет Бог».
Иерархическая верхушка ордена избегала встреч. Сегодня испарилась последняя надежда на то, что они смилостивятся и примут его обратно, потому что он, черт возьми, остается прекрасным бойцом.
И тут, в душном, пыльном переулке Рима, до Дитриха наконец дошло, что его всю жизнь банально использовали, а как только что-то пошло не так, выбросили. Теперь его ненавидели все – и инквизиция, ради которой он с охотой превратился в чудовище, и нечисть, в нечестивости которой его с недавнего времени посещали сомнения, а впереди заслуженно ждал ад.
Идея самоубийства манила Дитриха с первых же дней после заражения вампиризмом. Возможность легко и быстро избавить мир от нового упыря, а себя – от мучений выглядела весьма соблазнительной. Если, конечно, не считать верного попадания в ад, которое Дитрих предпочел бы отсрочить. Но сейчас, глядя на Жана, он вдруг понял, что есть и второй путь.
Найти новую цель. Такую, за которую не будет стыдно и не придется думать, а правда ли того хочет Бог.
– Что тебе в ордене говорили по поводу выслеживания тварей, которые убили мать? – спросил Дитрих.
– Что у них нет возможности этим заниматься, есть более важные проблемы. А что?
Дитрих сплюнул. Ну да, отвоевывать замок возможность есть, а найти убийц – нет. Тем ли вообще все это время занималась инквизиция? Чем дольше немец об этом думал, тем больше у него появлялось вопросов к верховному инквизитору. Жаль, что их не задать. Пока что… А пока до него не добраться, можно заняться и другими делами.
– У меня теперь много свободного времени, вот что. Скоро я и без серебряных пуль стану проблемным противником для вампиров.
– Но они же… – неуверенно начал Жан.
– Что – мои сородичи? Наверное, ты прав: не все вампиры – дерьмо. Но некоторые из них точно. Или ты не хочешь разобраться в том, что произошло с матерью?
– Хочу. Когда выезжаем?
– Нет, Жан. Так не пойдет. Я не для того тебя вытаскивал из рук вампира, чтобы самому же тебя и угробить.
Мальчишка прищурился:
– Прости, брат Дитрих, ты за несколько дней выучил французский? Или ты хорошо знаешь задворки Парижа?
ebooksa