Все как будто заморозилось…
Внезапно все меняется.
Стоящий у входа немец вскидывает автомат, слышен лязг передергиваемого затвора.
Второй солдат громко кричит, и в палатке начинается возня.
Нож у Плиева в левой руке, второй в ножнах, я их хорошо вижу в свете фонаря.
До немца ему около полутора метров — не успеть…
Зато от меня всего полметра.
Резко бью его ногой в бок!
Издав сдавленный возглас, он улетает в темноту, а я падаю на левый бок, в падении выдергивая из кобуры «наган».
Очередь!
Меня обдает пылью и какими-то ошметками.
Второпях фриц стреляет туда, где он только что видел приготовившегося к прыжку советского солдата.
Только там уже никого нет…
«Наган» мой вскинут для выстрела, и только тут автоматчик начинает понимать, что что-то пошло не так… Он поворачивает голову в ту сторону, куда исчез Плиев.
Ках!
Немец дергается и что-то пытается крикнуть. Это с простреленным-то горлом? Силен мужик…
Перекатываюсь вправо.
Теперь еще стоящий на ногах автоматчик закрывает меня от света фонаря и, соответственно, от взглядов оставшихся немцев.
Только теперь фриц, наконец, начинает оседать на землю, открывая стоящего за ним солдата.
Ках!