– Ну, сидел-то я не в эшелоне, конечно. А в тюрьме.
– За что?
Я продемонстрировал ему свои руки.
– За это самое и сидел. Это, может, для вас тюрьма – плохо. А я уж и привык.
– Зачем же бежали?
– Так на воле все одно лучше. Да и слух прошел, что могут нас и не довезти вовсе.
– В смысле, не довезти?
– В том самом, что могут и к стенке поставить. Было уже такое, я слышал.
– То есть вы хотите сказать, что бежали из эшелона и три месяца скрываетесь в лесах?
– Да уж и поболе трех месяцев будет…
– На что же вы надеялись?
– День прошел – уже и хорошо. Там дальше видно будет. А мне и так неплохо.
– И как же долго вы так собирались жить?
– Я в свое время из тайги, с Колымы, семь месяцев выходил – и ничего, вышел.
Переводчик повернулся к обер-лейтенанту, и они минут пять о чем-то переговаривались. Поверили или нет? Чего мне теперь от них ожидать? Сказка моя шита белыми нитками, и раздолбать ее – пять минут работы головой. Проверить все они, конечно, не сумеют, да и зачем это им надо? Поставить к стенке они и так меня могут, для этого все поводы у них есть.
– Господин обер-лейтенант считает, что вы врете. Чем вы можете подтвердить свои слова?
– Ничем не могу. Если хотите, то можно сходить, трупы эти показать. Ну немцев и этих вот…
– Вот вам карта – покажите.
– Не умею я с этими штуками обращаться. Пальцем, конечно, ткнуть нетрудно, да толку с того будет? Разве что проводить туда кого-нибудь?
– Можно подумать, что у нас больше нечего делать, кроме как ходить с вами по лесам. У вас есть еще какие-нибудь сведения, способные нас заинтересовать?