Черная война

– Каковое задание вы благополучно и просрали. Завалили охранника, на этом и успокоились. Что молчишь? Я дневники твоего Манзырева тоже внимательно прочел. И склонен ему верить. Спросишь, почему?

– Почему, товарищ комиссар?

– А он, в отличие от вас, о выполнении задания не докладывал. И заслуг чужих себе не приписывал. Думаешь, я забыл, сколько человек за подрыв станции к наградам представлено?

– Так есть же донесение от городского подполья.

– Есть такое. А еще есть донесение о захваченных документах из штаба армии. И за это тоже народ к наградам представлен, кое-кто уже и получил. А по дневнику выходит, никто из вас там и рядом не сидел. И кому я теперь верить должен? Да после того, как вы мне Крайцхагеля упустили, я с вас три шкуры снять должен был. Я только ради этого вас там и держу. Чтобы вы м о и указания выполняли в первую очередь. А так получается, что какой-то уголовник влегкую переиграл не только немцев, но и городское подполье совместно с разведгруппой, составленной из далеко не самых слабых специалистов. Как тебе такой расклад?

– Если честно, товарищ комиссар, то не очень.

– А как тебе такой вариант? Непосредственно рядом с нами, начиная с этапа внедрения Рыжего, находился хорошо подготовленный высококлассный оперативник. Работал он неведомо на кого и выполнял задание, которое нами до конца не понято. Обыграл нас как опытный шулер новичков. И если бы не глупая случайность, так и скрылся бы с результатами своего труда.

– …

– Молчишь? Что по первому, что по второму варианту ждет нас с тобой, голубчик, трибунал. И никаких объяснений ни ты, ни я в этом случае придумать уже не успеем. Хочешь, я тебе в довесок еще одну приятную новость сообщу?

– Что ж тут может быть приятного, товарищ комиссар?

– А то, Василий Андреевич, что генерал Крайцхагель и был тем самым представителем немецких старых, который и обсуждал с Ланге результаты его работы, как уже проделанной, так и еще предстоящей. И ради того, чтобы эти результаты получить, дивизию положить не жалко. Не то что вашу разведгруппу. Что ты мне на это скажешь?

– Не знаю, товарищ комиссар.

– И я бы не знал, чего сказать. Если бы не одно маленькое «но». – Комиссар вытащил из стола блокнот в кожаном переплете. – Узнаешь?

– Да, товарищ комиссар. Это из тех документов, что передала нам Барсова. Я вам еще позавчера все это отправил нарочным.

– Да, дорогой. Это тот самый блокнот. Блокнот Крайцхагеля. Есть в нем любопытные записи о том, как проистекала их задушевная беседа с Ланге. Что он Крайцхагелю поведал и что, в свою очередь, Крайцхагель у него попросил. Или, если называть вещи своими именами, приказал. И по этим записям могу я теперь вычислить, когда и какие вопросы будут поставлены Ланге перед его здешним контактом. А стало быть, и вычислить я его теперь могу. И на этом повязать. Да так, что он ни в жисть не отмажется. И вот это обстоятельство позволяет мне теперь списать все твои промахи и все мои ошибки.

– То есть, товарищ комиссар, операция «Снег» выполнена?

– Нет, дорогой мой, операция продолжается. Только смысл у нее теперь иной и цель другая. Пусть теперь Рыжий освещает нам подробно всю деятельность Ланге на его нелегком поприще. Его здешнего московского контактера мы тут прижмем. А спустя некоторое время после того, как мы немцам достаточно дезы сольем, Рыжий и передаст Ланге предложение к сотрудничеству. Как тебе такой вариант?

– Это, товарищ комиссар, совсем меняет дело. Только вот что в этом раскладе с Манзыревым делать?

– А что с ним можно сделать? Он же вроде как помер? Или я чего-то перепутал или недопонял? Был такой персонаж на одном из этапов операции. Пошел работать к немцам, что-то там у них наколбасил и сбежал. Побежал он туда, где жизнь ему знакомая, то есть к нам. И при переходе линии фронта был убит бдительным часовым. Какие тут еще вопросы могут быть?

– Но ведь есть непосредственный командир этого часового, дивизионный особист, окруженцы, радистка, наконец!