– Труп? Иванцова? Да он не мертвый.
В подтверждение словам Гусева на пороге показался сам Иванцов. Его камзол был просто накинут на плечи. Рубаха на груди была в крови.
– Иван Иванович!Что с тобой?
– Ранен, Степан Елисеевич. Но не тяжело. Пуля попала мне в грудь, и был бы я уже покойником, если бы не медальон.
Иванцов распахнул рубаху и на перевязанной груди болтался прогнутый медальон. Пуля ударила прямо в него и срикошетила, оцарапав коллежскому регистратору бок.
– А нам с князем сообщили, что ты убит!
–Это моя вина, Степан Елисеевич, – произнес Гусев. – Не разобрался я и подумал, что твой человек убит. Вот и послал к тебе гонца сообщить о беде. Но он лежал словно мертвый. Я подумал конец его пришел.
– Но кто стрелял в тебя, Иван Иванович? – спросил Цицианов.
– И кто этот мертвый человек? – задал еще один вопрос Соколов.
– Дак поймали мы того, кто Мишку нашего укокошил, Степан Елисеевич. И я уже приказал было его раздеть до пояса и подвесить к бревну. Но он выхватил два пистолета и одним выстрелом уложил одного стражника, а вторым попал мне в грудь.
– Где этот человек? – вскричал Цицианов.
– Убит, князь. Сторожа его палашами порубили. В каморе он лежит. Тело так искромсано, что смотреть страшно.
– Убили? Зачем? Почему не захватили живым?
–Дак он словно бешенный защищался и еще троих бы легко положил. Вот ребята и перестарались. Все произошло так неожиданно.
–И сказать он ничего, конечно, не успел, – констатировал факт Соколов.
–Если бы с ним по-хорошему делали, то, может быть, и не было бы ничего, – с горечью произнес Гусев. – А то чего человеку сразу дыбой грозить. Вот он и не сдержался.
– Но он убил человека, которого было вселено охранять! – вскричал Иванцов. – Что еще оставалось делать? Он был подкуплен кем-то! Это ясно!
– Ладно, разберемся. Иван Иванович, князь отвезет тебя к врачу.
– Но я не опасно ранен…
– Без возражений! К врачу. Пусть осмотрит рану. Князь, сделай милость.