– Убит и ограблен в своём доме английский посол барон Фицгерберт!
– Как? – села назад на лежанку императрица.
– Зарезан! Вместе с ним все слуги и охрана, а ещё граф Пален.
– Пален. Он же должен был быть на пути в Курляндию …
– Это не всё, вот что нашли на коленях у посла, – не слушая мать, продолжил Александр, протягивая Марии Фёдоровне записку.
Ту самую, что ночью Брехт и положил на остывающие ляжки сэра Аллейна.
– На каком это языке, что тут написано? – Государыня попыталась прочитать, но хоть она и владела шестью языками, этого не знала.
– Это польский, – вышел из-за спины императора следующий главный враг России – князь Адам Чёрторыйский. Не, не – Чарторыйский. Хотя первый вариант звучит лучше.
– И что там написано? – перевела взгляд с сына на пуделя императрица Мария Фёдоровна.
– Какая-то ерунда… – замялся посол в Сардинию.
– Что там написано!? – Льдинки звякнули в голосе «маман». Прямо холодом повеяло, как от дыхания Снежной Королевы.
– Кхм.
– Князь! – теперь сталью лязгнуло.
Адам неуверенно глянул на Александр, но тот не заметил, стоял, глядя пустыми остановившимися глазами на чашки с чаем на столе.
– Тут написано, что это месть польских патриотов, за унижение и разделение Польши.
– Тут же много слов, а вы пять сказали. – Теперь уже и рычала львица.
– Это сделала организации «Великая Польша от моря до моря» и что следующим будет Александр.
– Саша? – Мария Фёдоровна повернулась к сыну.
– Я не знаю, что делать. Убийство английского посла, смерть Сашеньки и её дочери, да ещё и патриоты какие-то и всё в один день… – Александр сел на стул у окна, спрятал лицо в ладони.
– Граф? – Мария Фёдоровна вырвала листок у Чарторыйского и сунула его Витгенштейну, – Что вы об этом думаете?