– Кхм. Ваше Императорское Величество, как вы думаете на каком коне лучше идти в атаку на врага на худой крестьянской кляче, пусть и приученной держать строй или на рыцарском злом жеребце, который и копытами всаднику помогает и кусается? – поставил чашку на блюдце Пётр Христианович и вновь повернулся к Александру.
– Интересно, – Александр тоже повернулся к Витгенштейну и смерил его оттаявшим взглядом. – Это вы про деда и отц… Про муштру?
– Эх, не удалось начать издалека. У вас острый ум, Ваше Императорское Величество …
– Александр Павлович.
– Слушаюсь, Александр Павлович. Вот, представьте. До неприятеля четыреста шагов и батальонная колонна марширует в штыковую атаку. Сколько выстрелов сделает противник в наших солдатиков?
– Около десяти, – подсказал Аракчеев.
– То есть, больше половина солдат и офицеров по дороге поляжет. А ведь красиво строем шли в атаку. А теперь пусть они россыпью бегут эти четыреста шагов.
– Пять? – повернулся к Аракчееву за одобрением император. Тот кивнул.
– Ничего подобного. Тоже десять. Солдат с полной выкладкой с ранцем, кивером, тяжеленным ружьём, в тяжёлых прохудившихся сапогах, по пересечённой местности пробежит только двести шагов, потом сдохнет и пойдёт шагом, да ещё и мешаться друг другу будут, собьют строй и ногу.
– Прямо вижу эту картину, – согласился Александр.
– И при чём тут дети? – первый раз заговорил Чарторыйский, резко так спросил, презрительно, как профессор у дауна.
– Чтобы пробежать четыреста шагов не ломая строй и не сдохнув на половине пути, нужно ежедневно тренировать солдат.
– Предлагаете отменить муштру, дикую вольницу татарскую создать в армии? – вскинулся Аракчеев.
– Да, ничего подобного, граф. Муштра нужна обязательно. Солдаты должны быстро и без всяких рассуждений выполнять команду командира. Это должно стать у них рефлексом.
– Тогда что же вы предлагаете генерал и, на самом деле, при чём тут дети? – Александр тоже взял чашку, оттопырив мизинец. Восссспитание. Не хухры мухры.
– Сколько офицеров сейчас пробегут вместе с солдатами эти четыреста шагов, Александр Павлович? – Брехт взял чашку, ох, настоящий костяной фарфор, чашка прозрачная и невесомая.
– Думаю …
– Нет, Государь, – перебил его Аракчеев, – не один не пробежит.
– Я пробегу, – отхлебнул чай Пётр Христианович. Один во всей русской армии, не сбавляя темпа, а наоборот, ускорившись в самом конце, как и надлежит при штыковой атаке. В ссылке в деревушке своей крохотной больше заниматься нечем было, вот и тренировался. Научиться можно всему. Ведь самоцель не просто пробежать, а сохранить силы для штыковой атаки с обязательным ускорением в самом конце. Импульс нужен. Импульс же по рассуждениям Рене Декарта – это произведение массы на скорость. Массу не изменить, а вот скорость можно. А дальше закон сохранения импульса, с каким ты ударишь по противнику с таким он и отлетит.
– А дети? – подняла серые глаза на графа вдовствующая императрица, твою налево, восхищённые глаза.