– Слушаю.
– Я понимаю, что десятины сейчас нет, и люди жертвуют храмам, кто, сколько считает нужным, но всё же богатый человек может позволить себе жертвовать больше, не правда ли, Владыко?
– Не величиной дар… – Платон внимательно посмотрел на Брехта, усмехнулся. – Говори, сын мой.
– Среди ваших прихожан есть богатые люди, которые просто живут в праздности и сытости, а то и просто в праздности. Ну, принесут крестьяне оброк, с голоду не умирают и ладно. Про таких не будем говорить. Поговорим про тех, у кого деньги есть. Надо как-то сказать им, что почивать на лаврах грех. Человек трудиться обязан. Можно ведь на эти деньги фабрику открыть по производству ткани или мыло варить, или масло льняное или горчишное давить. Разводить больших лошадей для продажи армии, вон как мой шайр. Кирпичный заводик сделать. Лесопилку поставить. Много чего можно придумать. Нужно как-то людей богатых на эту мысль натолкнуть. Если пойдёт у одного, то и сосед захочет и это станет хорошим пример для ещё десяти человек. Люди станут богаче, захотят у себя в богатом селе большой красивый храм построить кирпичный. Больше будут жертвовать на церковь. И сами монахи в монастырях могут заняться этим же. Я могу дать рекомендации, как делать свечи не из воска, а из стеарина. Ну, если вас это заинтересует. Кроме этого могу рассказать, как сделать так, чтобы пчелы жили прямо в самодельных колодах в монастырях, не нужно ходить по лесу и разорять ульи, всё будет под боком. А с увеличением количества пчёл увеличится урожай яблок, вишни, ягод всяких. Кроме всего прочего в этих ульях можно добывать так называемое маточное молочко, которое помогает лечить чахотку. Но главное не монастыри, главное разбудить интерес в помещиках зарабатывать деньги.
– Грех стяжательства.
– Грех – это лень и праздность. А господь велел нам в поте лица хлеб добывать.
– Насельник Данилова монастыря иеромонах Михей подойдёт к тебе завтра князь. Не очень понял, зачем тебе это, но про свечи и маточное это молоко я услышал. Что же касается лени и праздности прав ты тоже. Я поговорю с епископами и архиереями. Не простое это дело Русь на дыбы ставить, тут Петром Великим быть надо. Но с малыми нашими силами и умишком попробуем. Я согласен с тобой, что многие просто оскотинились. Едят, пьют да серут, Прости господи, – Платон перекрестился троекратно, – Всё у тебя сын мой?
– Ещё один вопрос. Понимаю, что в России много дворян, что иных конфессий, не православные. Пока про вашу паству. Скоро грядёт война с сатаной настоящим, что вселился в Наполеона. Многих десятков тысяч жизней эта война унесёт. Нет, я вещих снов не вижу, я воюю всю жизнь и вижу, куда всё движется. Сейчас Наполеону чуть не до нас, он Европу покоряет, а вот как покорит, то за нас примется. К чему я это. Тут меня вчера один товарищ на дуэль вызвал и мне сказали, что ежедневно несколько дуэлей происходит в Москве. Ещё указом Петра Великого они запрещены. Неймётся дворянам. Вы, Ваше Высокопреосвященство, можете эту ситуацию сломать. Скоро каждый офицер на счету будет, а они друг друга убивают. Можете же вы издать, как это называется, не знаю. Указ, ну, не знаю. Отлучать от церкви дуэлянтов и не отпускать им грехи.
– Ого! Не по чину мне. Тут Священный Синод должен … Хм. А мысль здравая.
– Я с Хвостовым переговорю. Только и вы со своей стороны эго подопните. Он же в сущности мирянин. Воин, Суворовым воспитанный. Для него честь это табу. Нужно чтобы инициатива от вас исходила.
– Табу?
– Запрет. У островитян термин позаимствовал.
– Хороший ты человек князь. Жаль латинянин. Не хочешь в православие перейти?
– Не думал об этом.
– А ты подумай. Я над твоими словами подумаю, а ты над моими.
Глава 14
Событие тридцать пятое
Это пипец. Тут бьёшься как рыба об лёд, послов мочишь англицких и князей польских, а потом видишь вот это и понимаешь, что половину нажитого непосильным трудом, с риском для жизни, граф Николай Петрович Шереметев просто спустил в унитаз. Захотелось императору пыль в глаза пустить. Даже представить тяжело, сколько денег и труда сюда вбухано. И это для одного бала. Для четырёх часов.