— А теперь расходимся, — приказал он.
В последней группе, что уходила с плаца занялась драка.
— Не выделывайся, а то закончишь как Смирнов, тот больно прямой был, не захотел гнуться…
Услышавший это парень, что шёл последним, застыл, будто поражённый громом.
Он посмотрел вслед удаляющимся аристо, берущим в кольцо деревенского увальня, что посмел слишком часто выигрывать на тренировках, как и Смирнов.
Вывод сложился сам собой…
— Полегче! Я сказал полегче, твою мать!! Святослав, ты чего наделал⁉ Я тебя спрашиваю… Это же учебный поединок и клинок деревянный, демон тебя раздери!
Под ногами три тела с рваными ранами на горле откуда хлещет кровь, впитываясь в сухую и уставшую от жары землю.
— В карцер его, — ошеломлённый десятник подносит руки к голове, не веря в происходящее.
— Прими свою силу, дитя, — этим же днём говорит глава корпуса паладинов, назначая амнистию и командируя своего лучшего выпускника на передовую. — И станешь клинком, что разрубит узел войны.
Пространство размывается, будто клубы дыма, истаивая на глазах и вот я вижу очередную сцену.
— Тёмный прибыл в крепость, тёмый в крепости! — кричал мальчишка, лавируя между людей по улицам городка.
— Тёмный? Сам проклятый?
— Дела-а-а-аа-а!
— А правда, что он старик, который никогда, ну, это… с девушкой…
— Вон, вон едет!
Толпа расступилась, по узким, мощёным гладким камнем улицам, пролетел вороной, оставляя за собой шлейф из длинного плаща в дырках и конского пота.
Капюшон слетел с всадника, под ним скрывалось молодое узкое лицо и полуседые волосы, будто припорошенные снегом. Он лишь мельком глянул на парочку прохожих омутами тёмных глаз и набросив капюшон, поскакал к штабу.
— Не к добру это, — протянул дородный мужик возле прилавка с рыбой. — Когда тёмный приходит, быть беде.
— А разве может быть иначе? — спросил его другой, держа в руках домотканую сумку, куда убирал купленные товары. — Не будь дела так плохи, не было бы тёмного здесь.